ощущение было таким, словно
чья-то рука тащит меня назад, мешая спастись бегством. Из грязи с шипением
поднялся грязный лоскут полиэтилена и ласково обвился вокруг моих лодыжек.
Я отбросил его и растоптал ногами, словно это была живая угроза. Но я уже
добежал, моя рука упала на крыло, почувствовала холодок стали под гладкой
краской. Я стал шарить в карманах в поисках ключей, едва успел подхватить
их, когда ветер попытался вырвать их из моих окоченевших пальцев и
швырнуть в помойку под ногами. Я распахнул дверь и ввалился внутрь.
Машина заводилась медленно: в нетерпении я чуть не залил карбюратор.
Я заставил себя с минуту посидеть спокойно, пока ветер бился о машину, и
взглянул в зеркало заднего вида на темноту, из которой вышел. Затем
попробовал снова, мягко надавив на педаль, и услышал благословенное
покашливание и урчание двигателя, почувствовал его вибрацию, более
сильную, чем ветер. Я включил передачу, повернул руль и почти выбросил
машину с обочины, в рычанием промчавшись по булыжникам. Только однажды я
обернулся, но конец улицы был погружен в еще более глубокую тень: из нее
могло выглядывать что угодно или ничего. Затем я выехал на главную дорогу
- Дунайскую улицу, где было освещение, которое работало, каким бы холодным
и оранжевым оно ни было, где была хотя бы возможность услышать шум,
увидеть цвет, общество, ощутить безопасность города, который я знал. Мне в
голову пришла безумная мысль о том, что для древних римлян Дунай был
границей цивилизации, сдерживавшей варварство, но эта мысль была
неутешительной, поскольку в конце концов это варварство сметающей все на
своем пути волной прорвалось через Дунай. Я замедлил скорость, подождал на
перекрестке, повернул и - вот оно! Шум, цвет, общество, безопасность - но
все это чужое, и все люди вокруг меня казались чужими. Безопасными, но
чужими. Неожиданно все оказалось не так уж хорошо, а спасение - меньше чем
спасением. Был ли тот свет действительно красным? Или я просто боялся
увидеть, что он янтарно-желтый? Я не мог найти ответа. Я устал, у меня все
болело, и я ничего не ел.
Я поехал домой и бросил какую-то еду в микроволновую печь. С силой.

2
На следующее утро офис резко вернул меня к действительности. Все
казалось надежным и знакомым, все было ярким и залитым солнцем, вовсе не
таинственным, начиная от попискивания мозаичной плитки под моими ботинками
и кончая ласковой улыбкой Джуди, сидевшей за пультом. А в это утро улыбка
была приятно приправлена сочувствием.
- Привет, Стив, - как рука?
- О, все в порядке, спасибо. Заживает.
В этих коридорах не было ничего таинственного - залитые светом окна и
прохладные стены желтого, как нарциссы, цвета, ни темных углов, ни чужой
атмосферы. После вчерашнего вечера они казались деловыми, бодрящими,
обнадеживающими. Единственными запахами, в кондиционированном воздухе были
запахи свежего полироля, кофе и особый теплый аромат, окружающий
компьютеры и другую офисную электронику, смешивавшиеся с ацетоновым
привкусом лака для ногтей и ментоловых сигарет, когда я проходил мимо
машбюро; все - чистые, спокойные и предсказуемые. Наверное, странно, что
так много экзотических товаров проходят через эти офисы, если можно так
выразиться, и не оставляют следа. Корица, магнезия, копра, перец
аллигатора, сапфиры; мы тоннами ворочали ими с той же легкостью, что
листовой сталью и сырой нефтью. Все товары мира, причем ни один из них на
много миль не приближался к офису; я видел их только во время редких
визитов в доки и аэропорты. Через мои руки проходило только их юридическое
тождество в виде уведомлений о погрузке и коносаментов, таможенных
ведомостей, не оставлявших в воздухе ничего, кроме слабого сухого запаха
несмываемых чернил. Я почувствовал его, открыв дверь своего кабинета,
однако там был и цветочный аромат духов Клэр, и сама девушка, листавшая
небольшие пачки документов на своем безукоризненном столе.
- Стив! Привет! Я не ждала, что ты придешь так скоро! Как твоя бедная
рука? Ничего серьезного, правда? Я хочу сказать - надо же так
поскользнуться в дождь? Ты же мог по-настоящему сильно что-нибудь
повредить!
Я проснулся поздно, совершенно измученный, рука опухла и онемела; мне
пришлось звонить на работу и придумывать какое-то объяснение. Зато теперь
это было больше похоже на правду; я почти видел, как это случилось:
поскользнулся, получил глубокую рану - гораздо более правдоподобно, чем
нож в руках какого-то сверхъестественного грабителя в доках. Гораздо легче
поверить - я уже сам был готов поверить в это.
- Да все не так уж и плохо, спасибо. Только онемела.
- Ты уверен? - Я был слегка потрясен. В ее широко распахнутых
ярко-голубых глазах была тревога. Клэр приподнялась. - Послушай, ты сядь,
а я сейчас принесу аптечку...
Я ухмыльнулся с некоторым беспокойством. Вся эта забота - я не привык
к таким вещам.
- Тебе только дай чуть-чуть воли, и ты меня всего обмотаешь бинтами,
как короля Тата! - Ну, конечно, Клэр была ответственной за оказание первой
помощи в офисе после курсов в прошлом году. У нее, видимо, просто зуд, так
хочется найти применение своим знаниям; до сих пор единственным
представившимся ей случаем был Барри, порезавший большой палец о крышечку
бутылки с виски. Этим все и объяснялось. - Нет, спасибо, родная, я...
э-э... ее уже обработали. Были какие-нибудь звонки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138