Вероятно, это бы
ла та доза, которая в очередной раз за этот вечер сменила его настроение
Ч на сей раз в сторону саможаления и пьяной обиды на всех и вся... Шмыгнув н
осом, он поднял на собеседника мутные глаза, наполненные пьяными слезами
, и жалобно сообщил:
Ч Меня никто не понимает. А эта книга... я ее напишу, вот увидишь, обязатель
но напишу Ч это будет просто открытие! Я прямо завтра сяду за стол в моем
кабинете и напишу. И про тебя, мой друг, тоже напишу (при этих словах аккура
тный господин едва заметно напрягся)... И про прадеда напишу. Про всех прад
едов напишу... Он знаешь какой был? Ч Француз выдержал эффектную, как ему к
азалось, паузу. Ч Его сам император уважал, правда-правда! Веришь, друг?
Ч Конечно, Ч пробормотал тот, Ч но вот если бы ты мне рассказал о нем под
робнее, я бы поверил еще больше! Ч Это была, пожалуй, самая длинная из сказ
анных им за вечер фраз, и то ли он устал следить за своей речью, то ли на само
м деле слегка захмелел, но любой сторонний слушатель без труда угадал бы
в его речи искусно скрываемый ранее, а теперь четко заметный немецкий ак
цент. Впрочем, француз был слишком пьян и слишком увлечен собственной бо
лтовней, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. С трудом сфокусиров
ав взгляд на опустевшем стакане (внимательный собеседник тут же услужли
во наполнил его), он едва различимо пробормотал:
Ч Мы сейчас же подъем... пойдем ко мне в осод... особняк, и я покажу тебе, что я
... мой дед... прадед... ну, ты понял. Вся моя семь...я Ч настоящие дворяне... были... Я
тебе та-а-акое покажу! Ч Он загадочно улыбнулся, поднял стакан и патетичн
о провозгласил заплетающимся языком: Ч За моего нового друга, который м
еня пойм... пойн... понимает!
Псевдопьяный господин усмехнулся и, подняв свой стакан, чокнулся с франц
узом. Пригубив вино, он проследил, чтобы его собутыльник выпил до дна, и ск
азал абсолютно трезвым голосом:
Ч Пойдем, Жак, пора домой.
Ч Угу, Ч бормотнул тот, позволяя поднять себя со стула, Ч под ем...
Расплатившись (платил конечно же не сам Жак), они вышли на темную улицу и п
обрели в обнимку в сторону набережной. Молодой француз, которого под кон
ец застолья сильно развезло, что-то бормотал себе под нос и периодически
пытался похлопать «друга», имени которого он даже не знал, по щеке. Он был
уже слишком пьян, чтобы заметить две странные вещи: во-первых, новый знако
мый, которого он встретил несколько часов назад в баре, откуда-то знал, где
он живет, и уверенно вел (почти тащил) Жака в сторону съемной квартиры, где
тот обитал последний год. А во-вторых, на грязной и темной улочке они были
не одни Ч метрах в тридцати позади, не отставая, но и не приближаясь, нето
ропливо шли трое подтянутых молодых людей в недорогих, но добротных темн
о-серых костюмах, без галстуков, подстриженных по последней европейской
моде...
Улица (точнее, переулок), где снимал жилье будущий литератор, была сплошь з
астроена полузаброшенными двух-трехэтажными домами, о которых, судя по и
х печальному состоянию, давно позабыл муниципалитет. Это был один из тех
бедных районов французской столицы, где можно было за гроши снять некое
подобие квартиры Ч грязную каморку без удобств, отделенную от замусоре
нного коридора символической фанерной дверью. Впрочем, при желании в под
обном районе можно было бы найти и бесплатное жилье Ч просто поселиться
в одном из заброшенных зданий, которые не то что городские власти и полиц
ия, но даже помойные крысы обходили стороной...
Поднявшись на второй этаж по жутко скрипящей лестнице, Жак жестом пьяног
о факира извлек из кармана погнутый ключ и почти сразу отомкнул замок, га
лантно пропустив вперед своего случайного гостя. Зайдя следом, он нащупа
л выключатель и зажег свет Ч тусклую сорокаваттную лампочку без абажур
а под потолком.
Комната поражала воображение не столько своими крохотными размерами, с
колько жутким беспорядком, царящим здесь, судя по всему, с самого момента
вселения... или смерти прошлого жильца, Ч убийства в квартале были делом,
в общем-то, обычным. Хронически не заправляемая кровать со скомканными п
ожелтевшими простынями, обшарпанный колченогий стол, некогда полирова
нная тумбочка и пара стульев составляли все ее убранство. Определенный к
олорит добавляли разве что разнообразные пустые бутылки, разбросанные
в свободном стиле по полу, громоздящиеся на столе и даже выглядывавшие и
з-под скомканного постельного белья.
Однако хозяина подобная атмосфера, похоже, ничуть не шокировала. Расшвыр
ивая ногами звенящую тару, он, гордо покачиваясь, прошествовал в угол ком
наты, покопался в куче какого-то тряпья и торжественно извлек на свет зап
ыленной лампочки небольшой, размером с крупный библиотечный фолиант, св
ерток. Прижав его к груди, он подошел к гостю и, заговорщицки подмигнув ему
сразу обоими глазами, довольно внятно сообщил (вообще, вернувшись домой,
он пугающе быстро, с точки зрения своего нового знакомого, начал трезвет
ь):
Ч Вот оно, мое доказательство, мое гинеколо... генеалогическое древо, моя
будущая книга! Ч Что сие означает и при чем тут его ненаписанная книга, об
ъяснить он конечно же не потрудился.
Дрожащими руками француз размотал ткань и положил на стол прямоугольны
й металлический ларец, украшенный позеленевшими от времени узорами, в хи
тросплетениях которых, несомненно, скрывалась не меньшая тайна, чем в ег
о содержимом.
В глазах гостя, впервые за сегодняшний вечер, сверкнул неподдельный инте
рес и плохо скрываемое волнение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91