Казалось, что целый морской оркестр стучит на барабанах и бьет в тарелки у него за спиной. Его подташнивало. Он покачнулся и, пробормотав извинение, опустился в кресло.
– Это был не обычный уличный хулиган, дон Антонио, – прохрипел он. – Этот человек сражался как солдат. Он знает все приемы и фокусы.
Его хозяин презрительно фыркнул.
– И много ты видел солдат на улицах этого унылого города? Дезертиры, завербованные насильно, – эти в армию не спешат; раненые в отпуске. Тем, кому повезло, хоть платят немного, а остальные голодают, побираются и прячутся от властей. Конечно, они знают пару фокусов, если дело доходит до грабежа. Они в отчаянии и учатся всяким уловкам, чтобы выжить в вооруженных силах его величества. Тебя ограбил один из них, будь уверен. Должно быть, ты еще толком не проснулся, раз позволил такому отребью взять над собой верх.
Мигель опустил голову на руки. Дон Антонио ошибался, он это нутром чуял. Его противником был тренированный боец, а не какой-то недовольный отчаявшийся солдат, искавший легкой добычи. Но он не мог собраться с силами, чтобы спорить с доном Антонио, смотревшим на него с презрительной ухмылкой на породистых губах.
– Мне необходимо отдохнуть, дон Антонио, – пробормотал Мигель, борясь с сильной тошнотой. – У меня сотрясение мозга.
– Что ж, в таком состоянии от тебя все равно никакого толку, – заявил дон Антонио и махнул рукой. – Иди в постель.
Мигель с трудом поднялся на ноги и заковылял к двери, зажимая рот ладонью.
– Она уже легла? – Гревилл оторвался от книги, когда три дня спустя в комнату в доме на Саут-Одли-стрит зашла Аурелия.
– Да, и почти уснула, – ответила Аурелия, усаживаясь в кресло напротив. – Фрэнни не раба привычек. – Она ласково улыбалась. – Временами это утомляет, но иногда, вот как сейчас, бывает очень полезным. Новый дом, новая детская, новая мебель… она просто счастлива.
– А ты? – Он отложил книгу.
– Испытываю искреннее облегчение, потому что с Корнелией все улажено, и я написала Ливии. Вообще это оказалось на удивление легко. Корнелия что-то досадливо пробормотала и примирилась с тем, что не стала моей свидетельницей.
– Я рад. Мне бы не хотелось, чтобы ты из-за этого поссорилась с подругами.
– Чтобы нам по-настоящему поссориться, потребуется куда большее, чем эта история. Но я все равно рада, что все уже позади.
Гревилл прищурился и поманил ее пальцем. Аурелия встала, направилась к нему (так железные опилки притягиваются к магниту) и позволила усадить себя на колени. Гревилл обнял ее и начал ласкать грудь, поигрывая сосками через тонкий батист платья. Они мгновенно затвердели от его прикосновения, и он негромко засмеялся, уткнувшись в шею Аурелии.
– Ты так восхитительно откликаешься. Я бы мог провести весь день, просто прикасаясь к тебе.
Аурелия прижалась к нему, думая, что и она бы могла провести весь день в мире чувственных фантазий, наслаждаясь его прикосновениями. Она ощутила, как твердеет его естество, и шаловливо поерзала у него на коленях. Гревилл застонал. В этом стоне слышались и удовольствие, и протест; Аурелия улыбнулась и соскочила с его колен.
– Сэр, обед будет подан через полчаса.
– О Боже! – простонал он. – Только посмотри, что ты со мной сделала: Я не в силах буду шевельнуться минут десять!
Аурелия засмеялась.
– Бокал кларета охладит твой пыл. – Она налила вино и протянула Гревиллу. – Даю слово, этот обед пропустить нельзя. Наша Мейвис приготовила запеченные устрицы и жареную утку в яблочном соусе, а Эйда – рейнский крем и крыжовенный кисель с взбитыми сливками.
Гревилл глотнул вина, прикрыв глаза.
– До сих пор не понимаю, как получилось, что за какие-то сутки мы вдобавок к юному Джемми, Дейзи и Эстер заполучили двух совершенно одинаково грозных близнецов-кухарок и едва ковыляющего джентльмена, который даже дверь открыть не в состоянии.
– Они сами так решили. Когда Лив и Алекс вернутся на Кавендиш-сквер, у Моркомба и близнецов начнутся старые трения с занудливой и чванной прислугой Алекса.
Но Моркомб и близнецы не хотят совсем уходить оттуда – это их дом, они прожили там несколько десятков лет, у них есть пенсия от тети Софии и комнаты в доме на Кавендиш-сквер. Они просто хотят делать то, что им нравится. А когда я сказала им, что выхожу замуж и переезжаю сюда, они и глазом не моргнули, просто решили, что им хочется последовать за мной. Поэтому они будут приходить каждое утро, а вечером уходить. Джемми по просьбе Моркомба будет открывать дверь. Аурелия налила себе хереса и снова села.
– Это устраивает всех, и я знаю, что Лив только обрадуется, потому что ей больше не придется вести переговоры с Борисом и Альфонсом – шеф-поваром и охранником.
– Что ж, я не возражаю. – Гревилл приподнял бокал, словно провозглашая тост, и в его серых глазах заплясали искорки веселья. – У меня есть для тебя свадебный подарок. – Он пружинистой походкой вышел из гостиной.
Аурелия откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза, гадая, что такое он решил ей подарить. Вероятно, что-нибудь соответствующее роли, которую она исполняет в этом задании.
Дверь открылась, но Аурелия все еще сидела зажмурившись. На губах ее играла улыбка. Вот он пересек комнату, вот подошел к ней.
– Можно открывать глаза?
– Думаю, это будет нелишним, – сдержанно произнес Гревилл.
Она открыла глаза и сначала увидела только Гревилла, потом перевела взгляд на дверь и ахнула. Там стояло самое красивое животное, какое она когда-либо в своей жизни видела. Огромное, как небольшой пони, с мощными плечами – отличная пара Гревиллу, подумала Аурелия, выдыхая.
– Он… она?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102