Фрэнни восторженно скакала и распевала во весь голос, совсем позабыв о неистовой истерике, случившейся с ней полчаса назад.
Гревилла удивляло, что у такой спокойной, уравновешенной женщины, как Аурелия, выросла столь необузданная дочь. Фредерик тоже не проявлял признаков неуравновешенности. Он принимал события по мере их возникновения и управлялся с любой ситуацией с хладнокровным практицизмом. Смог бы он понять свою маленькую дочь, чью жизнь либо заливало тропическое солнце, либо сотрясали зимние бури?
Гревилл остановился на лужайке и стоял там, глядя, как Фрэнни и Лира гоняются друг за другом и кувыркаются в траве, причем огромный пес играет радостно, как маленький щенок, но с большой осторожностью, стараясь не сбить ребенка с ног.
Первое ощущение, что за ними наблюдают, возникло как обычно. В грудь стукнулось возбуждение, сменившись глубоким спокойствием. Гревилл ласково улыбнулся, глядя на играющих ребенка и собаку, небрежно оглянулся, подобрал палочку и бросил ее Лире. Собака прыгнула. Гревилл направился к Фрэнни, шаря вокруг взглядом, и заметил мужчину. Тот стоял на гравийной дорожке, огибавшей лужайку.
Высокий, хорошо одетый бородатый джентльмен. Черные, глубоко посаженные глаза, худое, ястребиное, угловатое лицо. Он постоял еще мгновение и неторопливо пошел дальше.
Гревилл особым образом свистнул. Лира моментально примчалась обратно и легла на траву рядом с Фрэнни.
– Что, уже пора уходить? Я еще не хочу, – захныкала Фрэнни, когда Гревилл подошел к ней.
– Скоро стемнеет, – ответил он, не собираясь потакать ребенку, и прицепил поводок к ошейнику Лиры. – Пойдем. – Гревилл властно протянул руку Фрэнни. Та неохотно взяла его за руку, но протестовать не стала.
По дороге домой девочка, как всегда, весело щебетала. Гревилл очень быстро сообразил, что ей можно и не отвечать – Фрэнни продолжала болтать, забрасывая его вопросами, на которые, похоже, и не ждала ответов, так что он мог погрузиться в собственные мысли.
Васкес наблюдал за Фрэнни не случайно.
Глава 18
Аурелия вернулась домой как раз перед тем, как пришел Гревилл с Фрэнни и Лирой.
– О, вот вы где! Дейзи сказала, вы пошли в парк. – Аурелия выглядела удивленной. Бросив на Гревилла вопросительный взгляд, она наклонилась, чтобы поцеловать дочь.
– Ты говорила, что отведешь меня в парк с Лирой! – обиженно заявила Фрэнни.
Аурелия нахмурилась.
– Не сегодня, милая моя. Я сказала, что мы пойдем туда завтра.
– Ну, мне бы хотелось, чтобы ты выражалась яснее, – заметил Гревилл, отстегивая собачий поводок. – Тогда я избежал бы сцены, которую сегодня наблюдал.
Аурелия озадаченно посмотрела на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Поговорим об этом позже, – ответил Гревилл, поворачивая в сторону гостиной.
– Пойдем наверх к Дейзи. – Аурелия взяла Фрэнни за руку. – Заодно расскажешь мне, что ты тут устроила.
Через полчаса, выслушав полный отчет от Дейзи, Аурелия спустилась вниз. Гревилла она нашла в гостиной. Тот пил мадеру и читал «Газетт».
– Прошу прощения, что ты оказался втянутым в один из припадков Фрэнни, – сказала она, наливая себе херес. – Мне кажется, она уже перерастает их, но время от времени такое все же случается. У тебя большой опыт?
– На самом деле вообще никакого. Аурелия удивленно склонила голову набок.
– Значит, это у тебя от природы. – Она помолчала и, не услышав ответа, продолжила: – Разумеется, ты был единственным ребенком в семье.
– Да, – коротко согласился он. Аурелия настойчиво продолжала:
– Иногда я беспокоюсь из-за того, что Фрэнни – единственный ребенок. Тебе хотелось бы иметь братьев или сестер?
Гревилл пожал плечами.
– Понятия не имею. У меня, их не было, и мне кажется, что я вообще никогда об этом не задумывался.
– Расскажи мне о своей матери, – потребовала она. Ты очень мало говоришь о ней.
– Не о чем говорить, – коротко ответил Гревилл, не отрывая взгляда от «Газетт».
Однако Аурелия не сомневалась, что он не читает.
– Она болела?
– Так говорили. – Глаза по-прежнему смотрели на газетные строчки.
– Говорили? Ты имеешь в виду – твой отец? Гревилл так резко отложил газету, что смял листы. Он заговорил, откровенно обдумывая каждое слово, лицо его было замкнутым, глаза ледяными:
– Начиная лет с двух, я видел свою мать в общей сложности пять или шесть раз. Она жила в отдельном крыле дома со своей прислугой и не проявляла ко мне абсолютно никакого интереса, и, насколько я могу понять, к отцу – еще меньше. Его никогда не было дома, и я смутно помню, как мне сообщили о его смерти как о чем-то мимолетном. Этого достаточно, чтобы удовлетворить твое любопытство, Аурелия?
Она вспыхнула.
– Я не любопытничала. Мы живем вместе, мы разговаривали о детях, и вопрос о твоем детстве был совершенно естественным. Мне жаль, что оно оказалось таким несчастным и одиноким. Может быть, это объясняет… – Она замолчала и закусила губу.
– Объясняет что? – спросил он очень мягко. Аурелия вздохнула.
– Ну, полагаю, твою отстраненность и отсутствие эмоций. Гревилл, для человека ненормально вот так, полностью отстраниться от всех уз, существовать в таком эмоциональном вакууме.
Гревилл пристально посмотрел на нее.
– Ты пытаешься мне сказать, что находишь это ненормальным? – негромко спросил он.
Аурелия взглянула на него со смешанным чувством раздражения, досады и разочарования.
– Ты не услышал того, что я сказала, Гревилл. Я не говорю о том, что не могу быть партнером для тебя в этом нашем лондонском предприятии. Я говорю о том, кто я такая, о том, что пытаюсь понять, кто ты такой. Для меня имеет значение, кто ты есть и почему ты стал таким, какой есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102