Скажет хоть слово – и нам конец. Но он сидел, раскачиваясь, и держался за щеку.
– Зубы болят, – проронил он, поймав взгляд герцога.
– А Грамаль вам ничего не рассказывал?
– Ну что вы, рассказывал. Он много чего наговорил за то время, что мы были знакомы. Я мог бы его биографию написать. Хотите послушать?
– Нет уж, – ответил герцог, собрав губы в трубочку.
– Ну как хотите. Если что – обращайтесь, я всегда рад поделиться с хорошим человеком древними знаниями и редкими матюгами, которым обучил меня Грамаль.
– Вижу, он вам поперек горла, – улыбаясь, сказал герцог.
– Точно, ваша милость, как кость. То лови его, то вези, то опять лови, то убивай. Совсем он меня измучил. Хорошо, что хоть во сне не является.
И в самом деле хорошо.
– Ладно, – разочарованно сказал герцог, – раз вы об этом ничего не знаете, и Грамаль вам ничего не говорил, тогда я хочу, чтоб вы забыли обо всем, что сейчас слышали. – В голосе герцога сквозило отчаяние.
– Что ж, – произнес он после паузы, – сегодня у нас есть дела поважней. Вот тут, – он протянул мне сверток, – полное расписание всех частей паарцев, их численность, командиры и прочее. Ее надо передать Архарегу. Видите, я за вас всю работу сделал, – слабо улыбнулся он. – А Грамаль вам точно ничего об этом не говорил?
– Нет, – ответил я, с трудом сохраняя равнодушие.
– Ну что ж, – вздохнул герцог, – тогда пойдемте в храм. Мне надо поговорить с настоятелем.
Глава 19
О ВРЕДЕ ГНИЛЫХ СТЕН
С герцогом мы расстались у дверей настоятеля. Он свернул к нему, а мы с Треской прошли в соседнюю дверь. Настоятель не хотел отпускать нас далеко от себя, поэтому отведенная нам пятерым келья находилась аккурат через стену от его покоев.
Я вздохнул с облегчением. Всю дорогу от винокурни до храма, а это, почитай, через весь город, я ждал от плетущегося за нами герцога удара в спину. Ну и что, что он герой войны, подлости и с него станется. Слишком он был с нами разговорчив и откровенен. Не к добру это. Ой не к добру.
– Медный, нам надо поговорить! – шепотом сообщил Треска, когда дверь за нами закрылась.
– Надо, – согласился я, – но после. Сперва я должен позаботиться о делах насущных. Валет, поди сюда! – Я прошел к окну и на подоконнике, заменявшем стол, написал записку Карманнику. – Вот, держи! – Я протянул Валету сверток, полученный от герцога. – Передашь это Архарегу. А вот это, – я торжественно вручил ему записку, – Карманнику. Ясно? – Валет кивнул. – Тогда собирайся. Гробовщик! – Тот поднял заспанные глаза. – Поди договорись с монахами, чтоб его выпустили.
Гробовщик ушел. Он договорится, еще бы не договорился. Кто станет с ним спорить? Никто, разве что больной. А донесение доставить надо.
– Где, черт возьми, Следопыт? – спросил я, не найдя его взглядом.
– Да вон лежит, – отозвался пакующий мешок Валет, – дрыхнет. Разбудить?
– Нет, не стоит, – ответил я, – незачем. Последнее время Следопыт только и занимается тем, что спит и жрет как свинья. Все подряд жрет.
– Ты не отвлекайся, – бросил я наблюдающему за мной Валету. – Давай собирайся и выматывайся отсюда. Смотри, когда доберешься, записки не перепутай.
Ответом мне стал недовольный взгляд.
Гробовщик вернулся скоро, Валет не успел еще собрать свои вещички и переодеться, а перед нами уже сиял и довольно поглаживал кулаки громила.
– Все! – прогудел он. – Договорился! Пришлось, правда, малость поубеждать. Но они ждут.
– Хорошо, – улыбнулся я и добавил, обращаясь к Валету: – Да брось ты свои манатки. Не пропадут. Жрачку взял? Ну тогда чего еще тебе надо? Гробовщик, проводи-ка ты его, а то вдруг они решат его не выпускать.
– У меня не забалуют, – улыбаясь, ответил Гробовщик, для убедительности качнув в воздухе огромным кулаком. – Ну что, пойдем?
Валет оглядел келью, словно искал чего-то, но, не найдя, кивнул. Они ушли. Треска тут же метнулся к Следопыту и принялся его расталкивать.
– Ну чего? – недовольно произнес Следопыт, открыв глаза.
– Вставай, соня! – беззлобно рыкнул я. – Разговор есть.
Он послушно встал, но только затем, чтоб дойти до меня и рухнуть на подстилку у стены.
Мы молчали. Никто не знал, как подступиться к тому, что мучило. Нас с Треской мучило, Следопыту на это плевать, он снова начал засыпать. В который раз убеждаюсь в блаженстве незнания. Вот передо мной яркий его пример. Мы с Треской как на иголках, а этот гад дрыхнет и в ус не дует.
– Ты слышал, что он сказал? – наконец произнес Треска жутким шепотом.
– Конечно, слышал, – вздрогнув, ответил я, – не глухой. Или ты думаешь, я просто так подавился?
– Нет, не думаю. – Треска вздохнул. – И чего делать будем?
– А хрен его знает. – Я тоже вздохнул.
Мы замолчали. Я уставился в пол. Мимо меня, качая усиками, спешил по своим делам таракан. Он не обращал на нас внимания, ему наплевать на трясущихся и не знающих, что делать, людей. Он целиком занят своей собственной маленькой головной болью и чистотой своего тела. Он остановился и стал чистить усики. Огромная тень заслонила от него солнце. Он поднял на нее глаза, но убежать не успел. Треска с наслаждением вдавил его в пол. Меня передернуло, черт, куда я влип, вот раздавят меня, как этого самого таракана, и никто не вспомнит обо мне.
– Вы о чем? – сонным голосом спросил Следопыт.
– Об Адели! – ответил я, думая о том, куда попала тараканья душа. – Да проснись ты, олух! – рявкнул я, приводя в чувства больше себя, чем его. – Не тайна больше наша тайна.
– Какая тайна? – зевнул Следопыт. Мне бы его силы столько спать.
– Проснись, говорю! – Я приподнял его и легонько ткнул спиной в стену, за стеной что-то грохнулось, словно обрушился берег, подмытый рекой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128