Кен продолжал говорить, и было видно, что он уже ни на что не надеется, ничего больше не чувствует и ничего не боится:
«Величие твоих подвигов покорило не только твоих врагов, но и твоих солдат. Ты жаждешь новых Индий, не известных самим индийцам. Тебе хочется вытащить из берлог людей, живущих среди змей и диких зверей; ты стремишься к тому, чтобы пройти с победами по таким обширным пространствам, которые не может осветить даже солнце. Возможно, эта идея соразмерна твоей славе, но у нас больше нет сил, они исчерпаны. Посмотри на изнуренные лица солдат, на их покрытые шрамами тела. Наши дротики затупились, оружие вышло из строя, мы одеты по-персидски, потому что нет возможности доставить сюда привычную для нас одежду. У кого еще остались латы? У кого осталась лошадь? Если и осталась, то со сбитыми копытами! Посмотри, остались ли еще у кого-нибудь рабы! Мы завоевали все и мы лишены всего. К нищете нас привели не излишества и не расточительность, это война поглотила плоды наших побед. Прекрати, если можешь, свои хождения по свету для собственного удовольствия, ибо мы уже достигли того места, куда нас привела счастливая судьба. Теперь наша очередь умолять тебя возвратиться на землю твоих предков, к твоей матери. Позже, если захочешь, ты сможешь снова отправиться в путь, наши сыновья пойдут за тобой; я думаю, что тебе лучше услышать это здесь и от меня, чем от солдат».
В едином порыве, открыв шлемы, они подняли руки и закричали, что Кен выразил их общие мысли.
На этот раз Александр опустил голову и сжал губы. Жестом он отпустил своих товарищей и никому не разрешил входить к нему в палатку. Он закрылся там и сидел три дня, печальный и одинокий. Даже Роксане было запрещено переступать ее порог. Гефестион был далеко, во владениях Пора. А дождь все продолжал идти.
На третий день Александр велел позвать египетских жрецов, халдейских магов, вавилонских предсказателей и индийских мудрецов. Он просил их узнать предзнаменования, относящиеся к переправе через реку. Их предсказания совпали: боги всех народов сказали «нет». Наконец Александр обратился ко мне, как будто я был его последней надеждой. «Государь, – сказал я, – я дал тебе ответ еще в Вавилоне».
Тогда сын Амона понял, что отец оставил его за то, что он нарушил его волю.

XIII. Маллийская стрела

На берегу Гифасиса Александр воздвигнул двенадцать огромных алтарей в честь двенадцати богов Олимпа, чтобы обозначить границу своего восточного похода. Были совершены грандиозные жертвоприношения, за которыми последовали спортивные игры, состязания, гулянья. Решение о конце похода приобрело вид триумфа. Войска ликовали, для этого их не пришлось уговаривать; это было действительно возвращение победителей.
По приказу Александра соорудили огромные походные кровати, вдвое больше обыкновенных, и кормушки такой высоты, до которых ни одна лошадь не смогла бы дотянуться, и оставили все это на месте, чтобы увидевшие их подумали, что на этих берегах стояла лагерем армия гигантов. Затем вновь пришли к берегам Гидаспа.
Дождь прекратился. Прибыли подкрепления и военное снаряжение, отправленное Гарпалом: семь тысяч человек, шесть тысяч лошадей, двадцать пять тысяч комплектов доспехов и лекарства для больных. Лекарства пришли слишком поздно: Кен недавно умер. Александр повелел устроить торжественное погребение.
Строительство флота, начатое по его приказу, было закончено; он состоял из восьмидесяти военных кораблей и девятиста транспортных судов. Командующим флотом был назначен Неарх. Александр с восемью тысячами человек, с таким же количеством лошадей и с большей частью багажа погрузился на корабли. Кратеру было поручено командовать колонной, которая должна была идти пешим строем вдоль восточного берега, а Гефестион возглавил остальную армию, с которой шли слоны и которая двигалась по другому берегу.
Они плыли вниз по течению, и вначале это напоминало приятную прогулку. Александру не составило труда убедить своих соратников в том, что возвращение по пройденному пути было бы слишком похоже на отступление побежденных; тогда как спускаясь по течению, они могли легко приплыть к южному океану; Александр предположил, что река, по которой они плыли, и в которой водились крокодилы, вполне могла сливаться с Нилом и привести их к Мемфису и египетской Александрии. Эту часть пути Александр провел в обществе ученых, принимавших участие в экспедиции, изучал вместе с ними прибрежные растения и животных, обитавших в этих местах.
Плавание шло спокойно до впадения Гидаспа в Акесин, где река стала бурной; корабли попали в водовороты и течения, вышли из-под контроля флотоводцев, сталкивались друг с другом и опрокидывались, весь флот, как в безумном танце, вертелся по кругу. Многие суда затонули и увлекли за собой людей; сам Александр, который по-прежнему не умел плавать, чуть было не упал в воду.
Едва преодолели препятствие, подстроенное природой, как пришлось встретиться с препятствиями, подготовленными людьми. Маллийцы, жившие по берегам Акесина, не захотели покориться. При высадке войск Александр обратился к ним с просьбой сделать последнее усилие.
Две дороги вели к маллийской столице, одна – длинная, извилистая и легкопроходимая, другая – протяженностью в четыреста стадий, шла напрямик через пустыню. Александр выбрал вторую. Он прошел ее с конницей за один день и одну ночь и обрушился на город, жители которого меньше всего могли ожидать нападения врага со стороны пустыни. Резня, которую устроил Александр среди застигнутых врасплох, невооруженных людей, сделала его дальнейшее продвижение по стране свободным, но ему, привыкшему к насилию и победам, этого было мало, и он с ожесточением преследовал беглецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112