Однако же Муурикки, похоже, была единственным человеком в классе, который занимался сейчас решением задач. Сам Томи даже и не пытался делать это. Достаточно и того, что у него хватало сил сдерживать себя.
Но вот добрались до конца и второй задачи.
— Есть у кого вопросы?
Никто не поднял руки. Ну, вполне понятно. Это было бы чистым безумием.
Но тут заговорил стоявший у окна инспектор. У него был низкий, хорошо поставленный голос. Приятный, хотя сами слова имели роковой смысл, как при зачтении смертного приговора.
— Отлично! — похвалил Муурикки инспектор, вогнав ее в краску. Затем повернулся к классу: — Ну, а может кто-нибудь продолжить решение, если примем, что а равно плюс восьми, а в равно минус двум?
К своему ужасу, Томи увидел, что инспектор выжидающе поднял руку, покрутил немного в воздухе указательным пальцем и наобум ткнул в кого-то.
На кого же он указывал?
На Йони!
Йони изумленно вытаращился на инспектора. Затем повернулся и посмотрел на доску, словно убегая взглядом от все еще уставленного на него пальца.
Что тут можно было поделать?
Йони всем своим видом показывал, что не намеревается выйти к доске. Да, пожалуй, и не стоило. Но все же ему надо было хоть что-то сказать…
Этого и ожидал инспектор.
Его палец чуть опустился, но по-прежнему был наставлен на Йони. И сам он наклонился вперед, не отрывая глаз от Йони.
Директор в дверях уже покачивал головой.
Бедняга Муурикки, словно охваченная ужасом, беспомощно глядела на Йони.
В классе нависла гнетущая тишина. Рою стоило лишь вздохнуть под кучей сумок, чтобы стоящий совсем рядом человек непременно заметил его.
Тут Йони встал.
Но вместо того чтобы двинуться к доске, он повернулся в сторону посетителя в сине-сером костюме.
— В первой задаче плюс двадцать восемь. А во второй — минус четыре.
Лицо инспектора вытянулось, как в зеркале комнаты смеха. Он в изумлении смотрел на Йони. Затем встал.
— Рой, ни с места!
Томи прошептал это совершенно спокойно. Взгляды всего класса были устремлены на инспектора, все ожидали, что он скажет.
Но инспектор даже не раскрыл рта. Он вышел из прохода и, миновав Муурикки, подошел к доске, взял мел и начал вычислять.
Это был профессионал не хуже Муурикки. Вычислял он так быстро, словно писал скорописью.
Все, как загипнотизированные, смотрели на доску. Когда решение первой задачи было закончено, результат оказался плюс двадцать восемь.
Инспектор огласил его во всеуслышание.
— А во второй задаче минус четыре, — произнесла Муурикки. — Я тем временем подсчитала.
Воззрился ли Рой на Йони из-под курток? Если нет, то он был единственным исключением в классе. Все остальные сделали именно это.
— У тебя поразительная способность считать в уме, — сказал от двери директор.
— Безусловно, — подтвердил инспектор и положил мелок в желоб у доски. — Блестящий успех!
В дверь постучали и тут же распахнули ее. В класс заглянула секретарша:
— Прошу прощения — звонит школьный советник!
— Спасибо, сейчас идем, — сказал человек, стоявший рядом с директором. Затем он повернулся к Муурикки: — Поздравляю вас, госпожа учительница! У вас замечательный математический класс. Доброй весны вам всем!
Когда гости удалялись, весь класс поднялся.
Как только дверь за ними захлопнулась, в классе раздалось громогласное «ура».
Потрясенный Томи во все глаза глядел на Муурикки. Она тоже кричала «ура» вместе со всеми! Она тоже была своей среди них.
Только после третьего «ура» наступила тишина.
Теперь уже Муурикки во все глаза смотрела на Томи.
— Как ты сумел добиться, чтобы собака так тихо лежала на месте?
Томи почесал Роя и разрешил ему подняться из-под курток.
— Так уж мы доверяем друг другу. Каждый на слово верит другому. Она поняла, что надо притаиться и молчать, и не спрашивала зачем.
Муурикки продолжала пристально глядеть на него. Ее губы шевельнулись, как будто она сглотнула что-то. Глухим, сдавленным голосом она сказала:
— Знаете ли вы, что бы я отдала за то, чтобы и между нами было такое же доверие!
Последние слова она произнесла с хрипотцой. И выбежала из класса.
Глава пятая
В эту субботу все, что только могло, пошло вкривь и вкось.
Томи рассчитывал отправиться в долгую прогулку на лыжах, но проспал и поссорился из-за этого с матерью.
— Ты каждое утро, надо не надо, стаскиваешь с меня одеяло, а когда предстоит что-нибудь дельное, позволяешь спать хоть до вечера.
Перебранка могла бы затянуться, если бы грозный взгляд отца поверх газеты не пресек ее.
Отправляясь кататься на коньках — назло матери не поев, хотя она всячески уговаривала его, — Томи вооружился двумя клюшками, шайбами и мячами, так как не знал, во что именно будут играть его товарищи.
Все это снаряжение он принес на каток зазря. Сначала недоставало игроков, а потом, когда пришел Яксю с несколькими ребятами из других домов-башен и можно было начать игру, на каток явилась какая-то команда юниоров, и ее тренер заявил, что сейчас отведенное им время, и выгнал всех с катка.
Когда Томи со всем снаряжением возвращался домой, настроение у него было такое, что не хотелось ни с кем встречаться по крайней мере в течение нескольких часов.
Перед тем как выехать на свою улицу, он замедлил ход и, остановившись у последних ивовых кустов, обозрел улицу из конца в конец.
Несколько нажимов на педали — и он достиг хозяйства дедушки Жестянщика и завернул во двор. Дедушка был в своей мастерской. Там все сверкало и искрилось, как фейерверк в Монте-Карло. Этому сопутствовали какая-то трескотня, шипение и проклятия самого дедушки Жестянщика.
— Что ты делаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66