— Герой с дробовиком нагнулся еще ближе к Томи. — Может, и от отца Яксю ты получишь пятьдесят марок, если я приведу к нему собаку. Полагаю, он выбьет дурь из этой шавки, прежде чем я пристрелю ее.
Томи не сомневался в этом. Ребята в школе говорили, что Яксю стал тем, чем был, благодаря отцу, его побоям. Яксю определенно не знал иного обращения с людьми, кроме ругани и драки. По таким правилам они жили.
— Спрашиваю в последний раз, где собака? — Голос мужчины был уже другим.
Кто-то появился на соседнем дворе.
Томи вздрогнул: это была Марке. Она вышла снять с веревки белье — черные тучи вдруг заволокли все небо.
Человек с дробовиком обратился к Марке:
— Вы, сударыня, случайно не знаете, где прячется овчарка?
Марке посмотрела на него, потом на Томи.
— Какая овчарка? — медленно спросила она.
Томи перевел дух. Ему следовало бы знать, что Марке прекрасно понимает, что к чему. И она не из тех, кто любит зря чесать языком.
— Стало быть, вы не видели, как этот мальчишка вошел во двор с собакой?
— Томи я видела. Но у него нет никакой собаки. И никогда не было.
Мужчина стоял в нерешительности.
В этот момент из дому вышла бабушка Сааринен помочь невестке снять белье. А может быть, и специально, заметив в соседнем дворе человека с дробовиком и ребят из домов-башен.
— Кто вы такой и по какому праву шастаете с ружьем по чужим дворам? С какой стати эти хулиганы вытаптывают цветы и лужайки? Вот возьму и позвоню в полицию, — протараторила бабушка.
Мужчина посерьезнел.
— Мы уйдем, уйдем, — сказал он. — Мы разыскиваем опасную собаку, которая укусила ребенка. Но кажется, здесь ее действительно нет.
Бабушка с удивлением смотрела на ружье.
— Как можно палить из ружья где попало? Мне кажется, для этого существуют определенные правила.
В эту минуту прогремел гром.
Грохотать начало так, как будто включили гигантский телевизор. Дождь хлынул в каком-нибудь полукилометре от Окраины.
— Скорее собрать белье… — встревожилась бабушка и принялась сдергивать сухое белье с веревки.
Человек с дробовиком махнул рукой мальчишкам из домов-башен.
— Надо спешить, а то промокнем!
Томи подошел к воротам посмотреть, как они бегут. Первые капли дождя уже упали на его лицо, молния, сверкнувшая совсем близко, ярко осветила все вокруг.
— Эй, Томи! — крикнула Марке со двора Саариненов. Она стояла у забора с охапкой собранного белья.
— Что?
— Выводи собаку и иди вместе с нею к нам! Так будет лучше, а то вдруг гроза зарядит на весь вечер.
Глава пятая
ТОМИ И РОЙ ПРИСМАТРИВАЮТ ЗА ДОМОМ
По голосу бабушки Сааринен Томи понял, что она недовольна.
— Ты подумал о том, сколько она съедает за день?
Томи не торопился с ответом. Он и сам прекрасно видел, как быстро целая порция картошки и котлет поглощается собакой. Она ела в прихожей Саариненов из большой старой тарелки, куда Марке положила для нее еду.
Наружная дверь была открыта, и сидевшие в доме Марке, бабушка и Томи могли видеть не только, как ест собака, но и наблюдать, как далеко над морем тянутся, уходя, грозовые облака.
— Вот уж не знаю, согласится ли твоя мать оставить ее у себя, — произнесла бабушка. — С собакой возни что с маленьким ребенком.
Томи уже и сам думал об этом. В глубине его души теплилась надежда, что ему все-таки разрешат оставить собаку. Но вслед за этой надеждой гнались сомнения, словно стая рыб за блесной. Что скажут ему дома! Ведь на собак такой налог! Пусть лучше объявится ее настоящий хозяин…
— Мы тоже завели как-то собаку, когда Пааво очень уж захотелось, — бубнила бабушка Сааринен. — Он, мол, сам будет заботиться о ней, и я, дура, поверила. Но от него было мало проку даже тогда. Мне пришлось самой выбегать с собакой утром и вечером, и я продала ее, когда мне это опостылело.
Собака вылизала глубокую тарелку, потом чуть приподняла голову и посмотрела на женщин. Она явно просила добавки.
Марке убрала тарелку из-под носа собаки. Она нисколько не боялась ее после того, как вместе с Томи обмыла ей две кровоточащие раны, и собака не противилась, хотя ей, конечно, было больно.
— Ну, Томи-то, уж наверное, будет заботиться о ней, если она ему достанется, — сказала Марке.
— Пообещать-то он пообещает, — проворчала бабушка. — Даст честное слово мужчины. А потом не сдержит его.
Бабушке не повезло с мужчинами. Папаша Сааринен пил всю свою жизнь и умер от запоя. Из Пааво тоже не вышло ничего путного.
Томи осторожно двинулся к двери.
— Мы с собакой пойдем немножко погуляем. Дождь, кажется, совсем перестал. Спасибо, что накормили собаку.
— Не стоит благодарности, — сказала Марке. — Что ты скажешь насчет того, чтобы остаться у нас на ночь, если мы с бабушкой пойдем в летний театр?
— Это в такой-то дождь? — удивилась бабушка. — Да еще неизвестно, достанем ли билеты.
Она делала вид, будто недовольна, но была определенно рада, что невестка хочет пойти с ней куда-то. Жизнь бабушки Сааринен была не очень разнообразной.
Томи кивнул в знак согласия.
— Идите, идите. Уж конечно, я могу побыть у вас.
Томи засмеялся про себя: его голос звучал так, словно он, Томи, собирался преподнести им большой подарок. Все эти проявления благодарности были сплошным притворством. На деле он уже заранее знал, что Марке приготовит для них с Сату что-нибудь вкусное на ужин, да еще заплатит ему пять марок за то, что присмотрел за домом.
Тут проснулась Сату. Она чуть вздремнула перед грозой. Хорошо еще, что не проспала дольше, иначе бы она не угомонилась всю ночь.
— Мы должны успеть на автобус в шесть десять, — сказала Марке.
— Мы придем к шести, — сказал Томи и вышел с собакой из дому.
Уже на крыльце Томи почуял запахи только что прошедшего дождя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66