Она валялась на полу, и из ее подводящих труб хлестала вода, холодная и горячая. Она затопила уборную и весь коридор. Негодяй, сделавший это, даже не подумал подать сигнал тревоги… Сказал ли ваш классный руководитель, куда он отправляется на воскресенье?
Муурикки отрицательно покачала головой.
— Во всяком случае, я не слыхала… Быть может, его можно застать дома.
— Я попробую. — Директор оглядел класс: — Никому не уходить без моего разрешения.
Оставался еще один урок. Несмотря на это, одна из девочек сказала:
— А мы-то тут при чем? Уж по крайней мере это сделала не девочка! Нас могли бы и отпустить…
Ничего не ответив, директор вышел.
Прошла минута, прежде чем кто-то сообразил, что можно сесть.
Остальные молча последовали его примеру.
Муурикки все еще не садилась. Она глядела на них как загипнотизированная.
— Мне бы сейчас буйствовать и кричать…
Голос Муурикки звучал как-то странно, как будто она говорила из далекой пещеры глубоко под землей.
— … Но я не имею на это права… Я слабый человек.
Она откинула рукой прядь волос со лба.
— Мне кажется, я знаю, как чувствует себя виновный в эту минуту. Когда пропала письменная работа АриПекки Пярри, я и сама старалась перенести объяснение со дня на день… Не все одинаково смелы и бесстрашны. Но и самый слабый из нас должен уметь нести ответственность… Все мы выйдем сейчас на пять минут в коридор. Никто не должен уходить из коридора, но если кому-нибудь легче по собственному почину принять там решение, тот может пойти доложить директору. Итак, класс, встать!
Не дожидаясь, пока ученики начнут выходить, Муурикки первая покинула класс, оставив дверь незакрытой. Когда Томи выглянул в коридор, ему показалось, что плечи и спина учительницы как-то странно подергиваются.
Глава восьмая
Дворничиха единоборствовала с потопом, разлившимся в коридоре у входа в актовый зал, с помощью широкой щетки, нескольких тряпок и пяти ведер. На ее счастье, пол в коридоре в свое время был сделан плохо: он был несколько покат в сторону уборной, поэтому вода, скопившаяся в углублении, могла хлынуть в актовый зал, только если бы поднялась еще на несколько сантиметров.
Старуха никогда не отличалась хорошими манерами. Так и сейчас она затрещала, словно горящий можжевельник:
— Не подходить сюда!
— Мы могли бы чем-нибудь помочь вам, — попыталась подлизаться к ней Карита.
— Не нужна мне ваша помощь… Лишь бы не мешали…
Она была расторопной, работящей женщиной, как и сам дворник. Вода так и брызгала, когда она собирала ее совком для мусора, сливала в ведра и продвигалась вперед, ловко орудуя щеткой и тряпками.
Ребята пытались заглянуть в конец коридора.
На полу у уборных воды было более чем на два сантиметра. И примерно на сантиметр у того края, где они стояли. Дверь мужского туалета была открыта. Вода продолжала перехлестывать через порог при каждом движении работавшего там старшего сына дворника. Его ругательства доносились до них вместе с бульканьем воды, когда он опорожнял ведро в раковину или унитаз.
Водосток в полу уборной опять засорился. Во всяком случае, вода через него почти не проходила. Вероятно, потоком опрокинуло корзину с мусором, и мусор забил его отверстие.
Лауронен попытался осторожно прошмыгнуть по коридору мимо дворничихи.
— Я сказала, что туда нельзя ходить!
Этот возглас сопровождался взмахом мокрой тряпки, и лишь мгновенная реакция спасла парня от удара.
— Ты только не нервничай, я уйду, уйду!
— Тут кто угодно разнервничается, когда приходится заниматься таким делом в пятницу, да еще в такое время! — вставила Улламайя и вместе с другими пошла в класс.
— Не было бы всего этого шума, если б виновный нашел в себе смелость ответить за свой поступок, — сказала Минна. Ее глаза, большие и прекрасные, как у Хессу из Хельсинки, были сейчас как-то странно сужены. — Только мальчишки в нашем классе все дрянь.
— В это начинаешь понемногу верить, когда об этом так часто говорят, — сказал Лауронен, растягивая слова.
— Ну уж девочки-то ни в коем случае не будут вносить деньги в возмещение ущерба, — заявила Улламайя.
— Разумеется, нет! — загалдели девчонки.
— Они не стали бы платить, случись это и в женской уборной.
— Отец примчится сюда, как снаряд, если я заведу речь о нескольких десятках марок!
— Это дело принципа, — заметила Улламайя.
Муурикки шагнула в класс и закрыла за собой дверь. Ни на кого не глядя, она подошла к столу и села.
— Никто не явился к директору, — сказала она.
— И не явится, — сердито сказала Улламайя.
— Наши ребята такие дрянные, что это можно было предвидеть заранее, — зло проговорила Минна.
Муурикки медленно покачала головой:
— Я разочарована, мальчики! Ужасно разочарована… Мне жаль виновного. Он должен чувствовать себя отвратительно… В такие моменты, как этот, невольно спрашиваешь себя, почему в мире рождаются такие слабые люди, когда жизнь так жестока?
— И глупые, — бросила Улламайя.
Муурикки остановила на ней взгляд.
— Да, и глупые, — сказала она. — Все загнаны на один берег моря, по которому они должны плыть, независимо от того, умеют они плавать или нет…
Директор постучал в дверь класса и отворил ее.
Все поднялись и уставились на заметно слинявшую фигуру Хеки Харьюлы.
— Я не добился от Ларе никакого ответа, — сказал он Муурикки. — И у меня нет больше времени оставаться тут для разбирательства — через час я должен уехать. Таким образом, в силу необходимости мы займемся этим делом в понедельник. Будь любезна, составь список присутствующих.
— И девочек тоже? — воспротивилась Минна.
— Всех… — Директор повернулся и оглядел класс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66