— Печку для бани.
Их встречи всегда были одинаковы: они без долгих слов продолжались с того места, на котором закончилась предыдущая, так, словно он и дедушка Жестянщик вовсе не расставались.
В дедушке Жестянщике было нечто неизменное, постоянное. Томи всегда знал его таким.
Сноп искр вылетал, как из огнемета, и падал на обветренные, продубленные руки сварщика, но он, казалось, не замечал этого.
— Ты обожжешь себя.
— От этого не умирают.
— Но тебе, наверное, больно?
— Известное дело, есть малость… Уже привык…
Бабушка Жестянщица открыла кухонное окно и позвала старика обедать. К счастью, она не заметила велосипеда Томи. Он не питал пристрастия к ее стряпне. Сегодня на обед у них были щи.
— Да иди же! — крикнула бабушка. — Ведь сегодня суббота…
— Последний шов! — прокричал дедушка Жестянщик.
Томи задумался над словами бабушки.
— Стоит ли тебе жертвовать для работы субботой? Сейчас такая хорошая погода…
— Конечно, не стоит, — донеслось с кряхтением из-за световой завесы, на которую нельзя было смотреть, до того становилось больно глазам. — Сборщики налогов все забирают. На содержание вашей школы!
Злое облако искр сопровождало ворчбу дедушки… Раз ему приходится так вкалывать, он имеет право требовать, чтобы все учились хотя бы на восьмерку…
Пожалуй, нужно потихоньку подаваться отсюда.
Дедушка Жестянщик был в настроении поговорить о налогах. Теперь из него скоро посыплются отборные истины о министрах и депутатах парламента.
Однако на этот раз он, видимо, решил остановиться на школьных делах.
— И у тебя успеваемость упала на целый балл!
Дедушка Жестянщик встал. Закрыл газовый баллон и принялся подтаскивать шланг и тележку с баллоном поближе к стене.
Томи помог ему.
Поставив сварочный аппарат на место, дедушка возвратился к печурке. Он работал в спокойном, неторопливом ритме.
— А может, и больше, чем на один балл?
Уж он-то умел без конца долбить одно и то же!
— Да, больше, — подтвердил Томи. Горечь неудачного дня начала угнетать его. — Я вообще изменился во всех отношениях. Стал уже совсем не тем, каким был год назад… Ты ничего не заметил?
Дедушка Жестянщик выпрямился и потянулся. Белки глаз на его почерневшем от копоти и грязи лице казались огромными, как у негра.
— А ты сам бы заметил, если бы Рой стал вдруг все время ходить задом наперед, хрюкать, как свинья, и беспрестанно подмигивать левым глазом?… Перемены примерно одного разряда!
Томи уставился на дедушку:
— А что я могу с этим поделать?
Дедушкина трубка зашипела. Он вытер ее рукавом.
— Тебе ничего и не надо делать… Так полагается в твоем возрасте. Это у каждого почти так… Как будто вдруг попал под пресс и вышел оттуда отштампованный. Пять тысяч кусочков, и ни одного на своем месте. Кроме нескольких, что пропали вообще.
Дедушка Жестянщик поднял свою черную руку, и его указательный палец оставил след на кончике носа Томи.
— Так было, есть и будет со всеми поколениями… Тут ничего не добьешься, если станешь рассматривать собственный пуп, как делают многие. И придется немало помучиться, если начнешь пережевывать эту жвачку снова и снова.
— А что же делать, раз увязаешь в этом?
Дедушка Жестянщик усмехнулся.
— Человек, когда возьмет себя в руки, многое может. Захочет — так всегда справится с собой. Не падай духом… Хоть теперь и трубят о том, что финн не должен плакать и сгибаться, это вовсе не значит, что иногда он не может и всплакнуть.
Томи остановился в дверях мастерской.
Густая тень покрыла его лицо, прежде чем он ступил на залитый солнцем двор.
Дедушка стоял совсем рядом с ним, статный, крепкий и какой-то удивительно сильный. Если бы Томи захотел сравнить его с чем-нибудь, он, ни секунды не колеблясь, сказал бы, что дедушка похож на гору.
Дедушка дружески постучал Томи по плечу.
— Пойдем поедим! Бабушка приготовила вкусные щи.
Томи отрицательно покачал головой:
— Меня мутит от одного их запаха.
Дедушка улыбнулся и наклонился к нему:
— Скажи это так, чтобы бабушка услышала.
Томи взялся за руль велосипеда.
— Ну уж нет! — усмехнулся он.
Хотя дедушка Жестянщик и рассмеялся, но в его глазах Томи прочел озабоченность.
Йони ехал ему навстречу с двумя пустыми сумками.
— По субботам и воскресеньям я подменяю разносчика столичных газет, — объяснил Йони. — Городская газета доставляется лишь два раза в неделю.
Они составили вместе свои велосипеды, не касаясь ногами земли.
— Юку, куда ты деваешь заработанные деньги? Яксю, один мой товарищ из домов-башен, купил себе мопед «Обезьяну». Его отец дал ему половину денег, а вторую Яксю заработал сам.
У Йони были хорошие зубы. Крепкие и красивые. Они так и сверкали, когда Йони широко улыбался.
— Меня не интересуют мопеды!
Томи хотел было спросить, верно ли он угадал, что Йони интересует стереофоническая радиоаппаратура, но слова застряли у него в горле, когда он увидел Роя, бросившегося к ним из-за угла.
Собака уже издали неистово залаяла и, приближаясь, поднимала все больше шуму.
— Что это с ней?
Йони немного побаивался большой овчарки и поднял ногу повыше с той стороны, с которой она подбегала. Как будто бы это могло спасти его, если бы Рой решил позавтракать им…
— Ты мог бы пойти ко мне, раз забрался в эти места. У нас, наверное, найдется, что поесть… — предложил Томи.
Йони колебался:
— Через полчаса мне тоже надо быть дома. Мы договорились, что будем обедать в это время.
— Так завернем пока ко мне, я чего-нибудь перекушу, а потом провожу тебя к твоим.
Йони кивнул:
— Идет!
— Ну так поехали!
Они быстро направились к Томи. Рой весело бежал впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66