В воздухе посвежело. Не было того ощущения удушья, как в середине дня.
Собака остановилась перед крыльцом и подняла морду.
— Что, старик, и тебе ударил в нос запах клевера? — проговорил Томи.
Запах зеленой листвы был такой сильный, что казалось, закрой руками глаза — и ты ощутишь его на ощупь. Дождь шел так долго, что вода стояла, не впитываясь в землю, даже на сухих возвышенных местах.
Томи обнял собаку за шею. Она вопросительно взглянула на него, кончик ее черного носа вздрагивал совсем близко от его лица.
— Сперва пойдем за банкой, — сказал Томи собаке. — Потом посмотрим, не вырос ли на задворках вейник. Завтра утром отправимся рыбачить на мыс Мёлься и придем с хорошим уловом. Сегодня рыба еще не клюет: слишком мало времени прошло после грозы. Но перемена погоды расшевелит ее.
Томи напоил собаку, которая пыталась лакать воду из оставшихся в траве луж. Затем, захватив с собой банку и лопату, пошел на задворки. Обычно после дождя там из-под торфа добывали хороших червей.
… Собака искала червей не менее усердно, чем сам Томи.
Ее хвост вертелся, словно пропеллер. Всякий раз, как они находили извивающегося червя, собака била лапами по земле и облаивала его.
— Дурачок ты, дурачок, — говорил собаке счастливый Томи, — отродясь не видел собаки глупее. Тебе ни за что не выучить таблицу умножения даже на «пять»!
Собака слушала, склонив голову набок. Томи казалось, что она готова даже полететь, если он прикажет. В ней не осталось и следа того изнеможения, в котором он застал ее в роще, где она лежала с запутавшейся в кустах цепью.
Они уже успели набрать банку червей на одну рыбалку, когда к их компании присоединилась Сату.
К девочке овчарка отнеслась более настороженно, чем к Томи. Она старалась не подходить близко к Сату. И это понятно: та по натуре была сущая юла. Она подбегала прямо к собаке и бросалась ей на спину. Томи не боялся, что собака станет кусаться, но все-таки тревожился за девочку. Чтобы унять ребенка, Томи подвел ее к крыльцу:
— Будем устраивать фокусы с собакой.
— Какие фокусы? — заинтересовалась девочка.
— Всякие.
Он наполнил банку с червями землей и водорослями и спрятал ее у камня с теневой стороны.
— Сядем здесь, на крылечке. Ты, Сату, садись выше всех. Рой сядет здесь… Рой, сюда! Я схожу в дом за колбасой.
Томи уже подошел к двери, когда девочка спросила:
— Ее зовут Рой?
Только теперь Томи сообразил, что, сам о том не думая, дал собаке имя.
— Я не знаю ее настоящего имени. Вот и будем звать ее Рой.
Когда Томи возвратился на крыльцо с куском колбасы в руке, он увидел Паршивца Хилтунена. Тот стоял у их калитки и смотрел во двор.
— Это та самая собака, которую искали? — спросил Паршивец.
— Тебе-то что?
— Значит, ты соврал. Но они все равно узнают правду. Я уж постараюсь…
— Ты гнусный ябедник.
Паршивец Хилтунен подошел поближе.
— Не будем обзывать друг друга. Мы взрослые люди.
— Никто никого и не обзывает.
Разговаривать с ним было бесполезно. Он ничего не понимал. У него было всего две книжки — банковская и календарь. И он отродясь не слыхал даже о таком замечательном поэте, как, скажем, Эйно Лейно. Он кичился тем, что все в его доме сверкает и блестит. Он и автомобиль свой чистил зубной щеткой. Но указать на карте мира Манчестер и Гавану было для него непосильной задачей. А что касается Че Гевары, то он бы наверняка побился об заклад, что это полусредний нападающий «Реал Мадрид».
— Я ничего не сказал, — самым что ни на есть миролюбивым тоном произнес Томи. — Это спокойная собака, она никого не кусает, если только ее не дразнить. Мальчишки из домов-башен первые напали на нее.
— Ты всегда делаешь что-нибудь недозволенное, — проворчал старик.
«Старших следует уважать. Это правильно. Но такого паршивца я ни за что не научусь уважать, пусть даже мне прикажут. Его, скорее, можно жалеть», — подумал Томи.
Почувствовал ли Рой враждебность в старике? Во всяком случае, он оскалил зубы и зарычал.
Старик поспешно отступил от калитки.
— Ты еще пожалеешь об этом! — прокричал он издали, уже с дороги.
Томи пожалел о том, что не натравил собаку на Паршивца. Пусть бы она угнала старика хотя бы вон до того забора. Но, пожалуй, она бы съела его вместе с башмаками, и Томи даже не успел бы вмешаться.
Хилтунен рысцой затрусил к своему дому.
— Паршивый старик, — сказала Сату.
Томи изумленно взглянул на девочку.
Они сидели в гостиной у Саариненов втроем — Сату, Рой и Томи.
— Теперь слушайте внимательно! — сказал Томи.
— А Рой поймет? — спросила Сату.
— Конечно, если у него хватит терпения слушать.
Рой поднял голову, когда Томи начал объяснять:
— Мы будем по очереди уходить в другую комнату. Тот, кто остался, будет прятать мяч.
Собака поводила мордой вслед движению руки Томи, державшей мяч.
— Мы прячем мяч, а тот, кто за дверью, ищет его. А тебя, Рой, мы можем еще спросить: «Где мяч?»
Рой взлаял.
— Что он говорит? — поинтересовалась Сату.
— Сколько раз будешь искать ты и сколько он. Давай до трех раз.
Девочка была уже готова. Как только она исчезла в другой комнате, Томи показал мяч собаке.
— Теперь спрячем его.
Помахивая хвостом, Рой следил, как Томи прятал мяч под коврик.
— Можешь войти!
Томи много раз играл в эту игру с Сату, когда оставался присматривать за домом. Девочка знала ее. Войдя в комнату, она остановилась и огляделась.
Томи следил за взглядом Сату. Играя с девочкой, он иногда подолгу наблюдал за ней. Даже сто цветных кадров на телеэкране не могли бы передать смену выражений ее глаз. Когда девочке рассказывали или читали что-нибудь, в них отражалось все: напряженность, страх, тревога, восторг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66