Скорее всего, мы с ней больше никогда не
увидимся, но..."
Дальше была какая-то непонятная закорючка. Вероятно, Джин случайно
задела ручкой бумагу, когда прислушивалась к встревожившему ее звуку.
Я позвонил в "Ассунту", но мисс Макгроу почему-то не было на месте, и
я не мог узнать, приходила ли к ней Дженнифер - оставалась еще у меня
такая слабая надежда. Ехать в офис мне уже не хотелось. Лучше было
подождать здесь до вечера. Может быть, вернется или позвонит Джин, может,
снова пожалует ко мне в гости таинственный незнакомец, попортивший входную
дверь коттеджа... Я был бы рад любому событию - после того, что я узнал,
мне необходимо было отвлечься от воцарившегося в душе смятения и хаоса,
пока все как-то не уляжется, пока я не смогу спокойно сесть и подумать,
что делать дальше.
Гриша появился в начале девятого. Он в то утро не заходил в
"Ассунту", а занимался уточнением некоторых обстоятельств, связанных с
вербовкой русских "массажисток", - местное отделение Интерпола обнаружило,
что недавно арестованные торговцы наркотиками, о которых я уже упоминал,
знакомы с организаторами конкурсов претенденток во Владивостоке. Я показал
ему письмо Дженнифер.
Как и следовало ожидать, оно не произвело на него того ошеломляющего
действия, какое испытал я.
- Значит, твоя хохлушка чуть было не оказалась жертвой взрыва?
Обычное дело, при мафиозных разборках часто гибнут ни в чем не повинные
люди. Как говорил Иосиф Виссарионович, "лес рубят - щепки летят".
Не помню, где и когда употребил Сталин эту поговорку и говорил ли он
так вообще когда-нибудь, но ее часто упоминали, связывая с циничным
оправданием "издержек" строительства социализма. Вообще выступления и
сочинения наших "вождей" давали массу расхожих цитат и афоризмов. Гриша
широко пользовался ими для расцвечивания своей речи, в его интерпретации
они иногда звучали удивительно смешно.
Зато мой друг очень заинтересовался той частью письма, где Дженнифер
писала о "пещерах", в которых люди Грегора и Скала оборудовали что-то
вроде тайного интерната для привезенных из стран бывшего Союза детей.
- Как ты думаешь, зачем им этот цыплячий загон? Столько хлопот...
Должны же они как-то окупаться!
Я объяснил ему, насколько сумел, основные принципы оптовой торговли
живым товаром, изложенные мне в краткой лекции мистером Скалом. Между
прочим, он говорил, что донорское сердце, даже в охлажденном до
четырех-шести градусов виде, можно хранить не дольше четырех часов после
изъятия, потом из-за отсутствия свежего кислорода оно "угасает" и теряет
способность биться. Правда, в последнее время испанские медики как будто
научились продлевать срок хранения, подпитывая сердце кровью того
человека, которому оно предназначалось для пересадки, но этот способ
слишком сложен и, конечно, не годится для сохранения сердца во время
перевозки.
- Понятно. А так "материал" сохраняется более свежим, чем в любом
холодильнике, и сколько угодно долго. Вот гады! Устроили прямо-таки склад
"живых консервов"!
Как только Гриша произнес эти слова, в мозгу у меня сработал какой-то
клапан, и я понял, к чему Череп-Скал в разговоре со мной во время
экскурсии по подземному хранилищу донорских органов приплел натуралиста и
знатока жизни насекомых Фабра.
- Ты нашел нужное слово. Именно, "живые консервы". Знаешь, так
поступают осы-наездники и сколии. Они откладывают личинки в тело живых
гусениц или пауков, обеспечивая свое будущее потомство свежим кормом до
самого момента вылупления. И обитают эти "живые консервы" в земляных
норках, маленьких пещерах... Очень похоже. Скал, как многие другие
выдающиеся мыслители, учился у природы.
- Твой мистер Скал не изобрел ничего нового. Гитлеровцы тоже
практиковал такое, брали кровь у пленных, у детей в приютах, оставшихся на
оккупированной территории.
- Если ты думаешь, что я буду отстаивать его приоритет, то глубоко
ошибаешься. Моя цель - сделать так, чтобы он закончил свой жизненный путь
там же, где и его идейные предшественники. И как можно быстрее.
- Разве в Австралии еще существует виселица?
- Ей-богу, не знаю. Но это уже детали.
- Думаю, виселицы для него мало.
Было очевидно, что судьба маленьких пациентов моей подруги очень
взволновала Гришу. Только сейчас мое сознание, оглушенное и потерявшее
способность чувствовать боль, начало нормально реагировать после шока,
причиненного письмом Дженнифер. Я представил себе оборудованный в мрачных
подземельях детский концлагерь, истощенных маленьких узников, увидел, как
подобно привидению в белом халате бродит между ними Вероника, стараясь
сохранить жизнь в беспомощных крошечных тельцах... Сохранить для судьбы,
уготованной им Грегором и Скалом, судьбы, которая могла оказаться хуже
смерти.
Мне стало не по себе. Я могу легкомысленно, с долей цинизма рисковать
своей жизнью, спокойно переносить неприятности, выпадающие на мою долю и
долю моих коллег, - в конце концов, мы профессионалы. Я в состоянии
хладнокровно относиться даже к своим подопечным, тем, кого выручаю из беды
или защищаю. Так врач не должен принимать слишком близко к сердцу
страдания своих пациентов, иначе он просто не сможет работать. Но быть
равнодушным к судьбе маленьких, беззащитных детей... Таких высот
самообладания и профессионализма я еще не сумел достичь и, боюсь, никогда
не сумею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85