– Оставьте его, – вмешался наконец Иван Кириллович. – Все не так ужасно, как вы думаете. И отпустите меня.
– Зачем? – спросил Роман.
– Что? – не понял Иван Кириллович.
– Зачем мне вас отпускать?
– Послушайте, Роман Васильевич, вам никто препятствовать не будет, клянусь. Что хотите, делайте. Но и мне не препятствуйте.
Ожерелье на шее Романа пульсировало – справиться с Сазоновым оказалось не так-то легко.
– Я вам не препятствую, Иван Кириллович, – сказал колдун. – Хотя на самом деле вам из Беловодья надо выйти и дверь закрыть. Всем надо отсюда уйти. Неужели не ясно, что жить в Беловодье нельзя? Здесь нельзя мусорить, мочиться, гадить. Здесь даже дышать нельзя. Сюда можно лишь на миг войти, да и то, остановив на этот миг дыхание, глянуть, удивиться и назад – в реальность.
– Кто вам это сказал?
– Я сам знаю.
Гамаюнов вздохнул. Довольно тяжело.
– Какое это имеет значение: нельзя… можно… Все равно с Беловодьем ничего не вышло.
– А это?! – Роман махнул рукой в-сторону окна, где в ночи светилось таинственное озеро. – Это же прекрасно. Вы-то сами понимаете, что это прекрасно?
– Да, Шамбала, зерно цивилизации. Мы погибнем, созданное нами исчезнет, но цивилизация вновь возродится и из своего тайного убежища явится. А вот для нынешнего мира мы ничего сделать не можем. Круг больше не расширяется. Беловодье было таким почти с самого начала. Да, в первые дни росло, а потом остановилось, замерло. И так уже много лет. Оно должно было раскрыться, как цветок. Увы, не получилось.
– Потому что вы залезли внутрь, как гусеница, и скушали ваш цветочек. То есть лепестки остались, а завязи нет. – Роман презрительно фыркнул. – Лешка понял это, потому и сбежал тогда, в первый раз. Так что вам придется отсюда уйти.
– Я не могу.
– Это почему же?
Гамаюнов с шумом втянул в себя воздух, будто собирался прыгать в воду, потом так же с шумом выдохнул и попросил:
– Подойдите.
Роман не стал спорить, приблизился.
– Отогните ворот свитера.
Роман сделал так, как его просили. На шее у Гамаюнова не было ожерелья. Колдун несколько раз моргнул, не в силах поверить.
– Сазонов?
– Нет.
– Но как… получилось?
– Беловодье. Оно растворило ожерелье. Нельзя было все время находиться внутри. Я знал это. Но не мог заставить себя выйти. Представьте. Других – заставлял. Гнал буквально. А себя – не смог. Видите, здесь никого больше нет, кроме меня и Грега. Даже Надя приезжала сюда изредка. А я не в силах был уйти. Даже когда понял, что ожерелье исчезает, все равно не смог. Мечта оказалась сильнее. – Иван Кириллович извинительно улыбнулся. – Но я не жалею. Тут, внутри, я многое могу. А большего и не надо. Я здесь отшельничествую.
– Но как же…
– Я использую Беловодье вместо ожерелья. Его сила – моя сила.
– Что ж вы не освободились сейчас! – усмехнулся Роман. Как ударил.
– Если оно позволяет использовать свою силу, – уточнил Иван Кириллович. – Но за пределами стены я – никто. Потому и ограду не смог починить. Ведь для этого надо выйти заграницу внутреннего круга.
– Он станет обычным бомжем, когда его выгонят отсюда, – внезапно подал голос Сазонов. Кажется, это открытие его радовало.
Иван Кириллович обвел взглядом присутствующих:
– Кто осмелится?
– Почему бы и нет? – Сазонов торжествующе усмехнулся. Спеленатый заклинаниями, он вел себя как победитель. Роман вновь невольно восхитился его выдержкой. – Чем ты лучше других, что ползают по помойкам? Новые властители позволили себе наплевать на них и выгнать к чертовой матери из их уютного кружка, внутри которого они были защищены от всех тревог, бурь и напастей. Это было их Беловодье, где они прежде скромно кормились и однообразно работали, не тревожась о грядущем. Внутри своего круга все верили, что они – самые лучшие в мире. А теперь у них ничего нет. Почему же ты вообразил себя исключительным?
– Вадим, когда мы работали с тобой в проекте, ты говорил совершенно иное.
– Нет. Это тебе слышалось другое. Я никогда не страдал идиотизмом. Это ты все повторял: Шамбала, цивилизация. А меня это не интересовало.
– Так, хватит, наболтались! – Роман поднялся. – Григорий Иванович, Баз, вы побудьте с Сазоновым. На всякий случай. Что-то я не доверяю этим путам Беловодья.
– Вы должны пообещать, что оставите меня здесь, внутри круга, – попросил Иван Кириллович.
– Не мне решать, – отрезал Роман.
– Что?
– Вас много. Созовите посвященных и решите сообща, что же вы намерены делать. Шамбалу потаенную, ментальный источник, который весь мир напоит, или гнездышко для своего учителя.
– А ты жесток, – вздохнул Иван Кириллович.
– Не буду спорить. У меня дел невпроворот. А теперь я попрошу всех переселиться в какой-нибудь соседний домик и эти апартаменты мне освободить.
– Роман… – осуждающе покачал головой Баз. Видимо, он требовал более уважительного отношения к Гамаюнову.
– Там, за дверью, покои прошлого, и там – Надя. Я не хочу, чтобы мне мешали работать со временем. Так что у вас есть час, чтобы обосноваться в каком-нибудь милом гнездышке. Иван Кириллович, подумайте над моими словами. Если вы согласитесь уйти отсюда, я помогу запереть ограду окончательно. Сюда никто больше не войдет. Уж не знаю, станет ли это место Шамбалой, но помойкой не будет точно.
Видимо, Иван Кириллович ожидал от него каких-то других слов. Потому что в глазах его мелькнуло разочарование. Но он тут же отвел взгляд.
– Отпусти его, Беловодье! – попросил Роман. – Только не вздумай ему помогать!
Иван Кириллович поднялся с кресла.
– А как же уйдет Сазонов? – спросил Меснер недоуменно.
– Перетащите вместе с мебелью. Эд, Григорий Иванович, пожалуйста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124