Спору нет, о нем теперь чаще говорили, чем о Гаврииле Черном, и клиентура у Трищака была шире, но все равно в колдовских кругах Гавриила ценили выше.
Но при этой своей нудной завистливости Трищак был человек с юмором. Обожал он гостям дурманить разум и заставлял их выбегать на площадь перед домом – а жил Трищак в центре Москвы – нагишом и крыть ментов матом. Причем подобные гадости он проделывал не только с простыми смертными, но и с колдунами средней руки, чья сила была каплей против его дара. Не гнушался и над женским полом так посмеяться. “Главное в жизни, – утверждал Трищак, – в каждое дело положить кусок говнеца.
У многих на это смелости не хватает. Мелкие людишки, духом слабы. А я – пожалуйста, куда угодно могу насрать. Это и есть высшее колдовство”. Многие в Темногорске считали, что верховенство Трищака будет забавным. А колдовская братия обожает забавы. Чуть, может быть, меньше, чем деньги. Ради забавы они кого угодно могут во главе Синклита поставить. И объяснят свои безумства тем, что колдовство без забавы – это не колдовство.
Роман направился в кабинет. Дверь отворил беззвучно, но Стен тут же проснулся. А может быть, он и не спал всю ночь, просто лежал с закрытыми глазами.
– Вспомнил? – спросил.
Роман отрицательно покачал головой, сел за стол, выдвинул верхний ящик. На дне лежал серебряный кружок. “РОМАН ВЕРНОН, водный колдун”, сплетались выгравированные буквы в занятный узор. Приглашение на Синклит. В принципе, колдун может жить, не входя в Синклит. Колдун может жить как угодно и где угодно, – колдует он всегда в одиночестве. Колдует, да… но стремится в Синклит.
Роман повертел в пальцах серебряный кружок, потом бросил в тарелку с пустосвятовской водой, но ни одна гравированная буковка его имени не расплылась, ни один завиток виньетки не растаял. Только на мгновение черная жирная двойка возникла на серебряном кружке и пропала. Что она означала? Его очередность? Второе место в списке? Или оценку его способностей, данную экспертом по колдовской силе Гавриилом Черным? Почему-то ему казалось, что последнее. Неужто только двойка? В школе в свое время Роман Воробьев нахватал их предостаточно, но, возмужав, решил, что выбрал лимит “неудов” до конца жизни и в будущем эти поганые черные лебеди с изогнутыми шеями никогда не появятся в его реке. Вышло, что ошибся.
Роман поморщился. Вся эта свара, это соперничество, почти детское, полное недомолвок, тасование билетов, как карт, и тайные пожатия рук его до невозможности раздражали. Но не явиться на Синклит не мог. От того, кто будет во главе, зависит судьба колдовской братии в Темногорске. А что, если Стен ошибся? Ничего с Чудаком не станется и… Нет, не надо себя обманывать. Просто так Трищак на Синклит не поедет. Ни с того ни с сего обручи колдунам на головы ладить не будут. Знают колдуны, почти все уже знают о предстоящем уходе Чудодея. А если не знают, то предчувствуют. Тошно им, страшно. Час пришел…
Ладно, к черту все эти колдовские дрязги. Лешку надо спасти. Это главное. А Чудодей? Разве судьба Чудодея – не главное? Ведь Чудака тоже надо спасать от злобных сил. Так кого прежде? А тут еще это беспамятство…
И что-то мерзкое готовится. Никогда не бывало прежде в Темногорске, чтобы один колдун другого пленить пытался.
В дверь постучали. Снаружи. Хотя на воротах висела записка, что приема нет, да и ворота были замкнуты, правда, простеньким заклятием, без сложных магических ухищрений.
“Чудак пришел, – догадался Роман. – За собакой”. Отворил дверь. Так и есть. Чудодей стоял на пороге.
В плаще, в паричке, в руках широкополая шляпа, с полей на пол текло.
– Матюшу верните, – сказал Чудак и стряхнул воду с шляпы. – Глупая шутка, Роман Васильевич, смею вам заметить.
– Это не шутка. – Господин Вернон особо выделил голосом “не”. – Мой ассистент прозревает будущее. Не всегда умеет толковать, но в видениях не ошибается. Он вам сказал: нельзя гулять с собакой.
– Если он не ошибается, то что можно изменить? – Чудак поправил очки. – В конце концов, это бесчеловечно – разлучать меня с Матюшей.
– Хорошо, сейчас приведу вашего кусачего.
Едва Роман отворил дверь кладовки и снял заклинание, как французский бульдог, рассерженно фырча, кинулся через коридор и кабинет, метнулся к хозяину и прыгнул на грудь. Чудак едва не опрокинулся на спину.
– Роман Васильевич, у вас коньяка нет? – спросил он, позволяя Матюше лизать себя в губы.
– Я сейчас наколдую…
– Нет, не колдовской коньяк, настоящий.
– Тина! – Роман отворил дверь из кабинета в коридор и крикнул в сторону кухни: – У нас коньяк настоящий есть?
– Есть! – отозвалась она. – В гостиной, в баре. Сейчас принесу.
Вскоре примчалась – в одной руке фужеры, в другой – бутылка “Наполеона”.
– Отчего только два? – удивился Михаил Евгеньевич. – Вы же тоже пить будете. Да и Стен.
– Я воду пью, – напомнил Роман.
– Так все равно ж из фужера. А вы, значит, мое будущее видели? – обратился Чудак к Стену.
Тот кивнул.
– И что увидели? Впрочем, не надо. Лучше выпейте с нами.
Стен покачал головой:
– Не буду. После выпивки труднее… – Алексей не договорил, но Чудак его понял.
– Держать себя в руках? Ну и что с того, если свампирите чуток? Я не против.
– Как раз для вас мое присутствие не опасно. У вас ожерелья нет.
– Это формальность. Я книжный колдун. Все что угодно представить могу. Даже то, что водной стихией повелеваю, как наш замечательный господин Вернон. Роман Васильевич, выйдите-ка на минутку, мы с вашим другом побеседуем.
– Михаил Евгеньевич, вампир в такие минуты себя не контролирует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124