Она стала раскачиваться опять, не сводя с него глаз. Думает ли он сейчас о Тэсс? Ведь она никогда не выходит у него из головы.
— Раш, через три часа мне надо вставать и идти в школу!
— Хочешь меня прогнать?
Ее удивил его голос — спокойный, рассудительный. У Верены стало сухо во рту, сердце затрепетало. Главное — не поддаться на обман!
— Просто хочу, папа, чтобы ты отложил разговор на завтра.
— А я хочу, — он сделал глубокий вдох, — чтобы ты объяснила, почему вдруг назвала меня папой. Это способ польстить?
— Я не собираюсь тебе льстить. Как еще мне тебя называть? Лично я не знаю.
— Я люблю тебя, Верена.
— Вот и славно. Остальное завтра, ладно?
— Я хочу поговорить о нас.
— О нас? — Верена усмехнулась. — Что за «мы»? Мне пора спать, Раш. Спокойной ночи.
— Ты вполне можешь уделить несколько минут человеку, добившемуся для тебя роли в «Последнем шансе».
Верена подняла глаза к потолку.
— Без комментариев.
— Где ты была после приема?
— Дома.
— Дома? Я тебя ждал.
— Я бегала.
— В два часа ночи?
— Почему бы и нет?
— Тебе не понравился подарок?
— Сначала понравился, а теперь не нравится.
— Почему же?
— Потому.
— Объясни, дорогая моя.
— Не называй меня «дорогая»! — Она перестала раскачиваться. — Потому что это — грязная взятка.
— Зачем мне тебя подкупать?
— Чтобы я не проговорилась, какую гадость ты подстроил дяде Арчеру.
— Наверное, ты права. Позвав тебя в библиотеку и заведя при тебе беседу с сенатором Пирсом, я намеренно превратил тебя в свою соучастницу. Теперь мы сообщники, нравится это тебе или нет.
— Если ты считаешь, что я позволю тебе погубить дядю Арчера, то ты плохо меня знаешь. — Она встала с кресла и подошла к нему. — Помнишь журналистку Либерти Адамс? Я все ей рассказала на приеме. Так что и думать забудь о своих подлых планах! Я выдала тебя с головой.
Раш побледнел. Она сняла с кровати плед и залезла под простыню.
— Не понимаю, как ты можешь так поступать с человеком, который вылечил тебе руки и во всем помогал!
— Что ты ей рассказала? — Он подскочил к ней и схватил за горло.
— Все! — прохрипела она. — Все-все!
Он убрал руки и забегал по комнате.
— Уверен, она тебе не поверила, что бы ты ей ни наговорила.
— Надейся, надейся…
Он остановился, увидев что-то на полу. Это было ее золотое парчовое платье. Он поднял его, скомкал, поднес к глазам.
— Мэнди твердила всем женщинам на приеме, что… — Она не договорила, увидев, что он рвет платье. Звук при этом был, как при отрывании куска от бумажного полотенца. Верена расплакалась.
Раш уронил изуродованное платье на пол и грустно уставился на него. Когда он опять поднял голову, она увидела, что он тоже плачет.
— Ах ты, сучка! Маленькая сучка!
Он повалился на кровать и закрыл лицо ладонями. Его плечи затряслись.
— Пожалуйста, папа… Пожалуйста, не плачь! — Она беспомощно теребила его за плечо. Волосы у него на затылке оказались совсем редкими, и это придавало ему беспомощный вид. Ей захотелось взять его на руки и отнести куда-нибудь, где на него не наступят… — Папа, не надо…
Он поднял голову, вытер лицо.
— Я никогда тебе этого не прощу, — сказал он бесцветным голосом, — У меня были планы. Я думал о тебе, о твоем счастье. Теперь я вижу, что ты этого не заслуживаешь.
— О чем ты говоришь? — Она отползла от него подальше, села и поджала под себя ноги.
— Через пару недель у меня будет больше денег, чем потребовалось бы и на десять жизней. Мы уедем и будем жить как мужчина и женщина…
— Что за чушь! — вскричала она. — Ты совсем выжил из ума — Мы отличаемся от всех остальных. Мы принадлежим друг другу. — Он понизил голос:
— Ты моя!
— Раш, — прошипела она, — лучше прекрати!
— Ты никогда не будешь принадлежать другому. Я думал, ты уже пришла к этому заключению, когда вернулась домой, расставшись со своим панком. Ты моя — и больше ничья!
— Заткнись! — Верена стиснула зубы, зажала руками уши, зажмурилась и что-то загудела себе под нос.
— Ответь, Верена, — сказал он, словно не замечая ее протеста, — по-твоему, ты поступаешь разумно, отвергая меня? — Она пыталась его заглушить, но он перешел на крик:
— А рассказала ли ты малышке Либерти про нас с тобой? Рассказала про милого папочку и свои отношения с ним?
— Никаких отношений больше нет! — Она отняла ладони от ушей и с ненавистью взглянула на отца. — Были раньше — извращенные, ненормальные, но им пришел конец.
— А что происходило недавно в машине? — Он криво усмехнулся.
Она со всей силы двинула его по физиономии, не выдержав кривой усмешки, и поранила ладонь о его зубы. Усмешка не исчезла, только стала кровавой.
— Ах ты, неблагодарная!
Она набросилась на него, принялась молотить кулаками, щипать, царапать до крови, даже впилась зубами в плечо, прокусив шелковый халат. Он заломил ей руку за спину и не отпускал, а только заводил все выше, грозя сломать.
Тогда она широко раскрыла рот и завизжала что есть мочи.
Потом ей удалось заехать ему коленом в пах. Он выпустил ее руку и спихнул с кровати. Она подняла за ножки стул и пошла него, как укротительница на льва.
— Как же я тебя ненавижу! До тошноты, до поноса! Меня от тебя с души воротит! Неужели ты и впрямь воображаешь, что я перечеркну свою жизнь и сбегу с тобой? Чтоб ты знал, меня блевать от тебя тянет! Знаешь, что со мной было в последний раз, когда я вылезла из машины? Меня чуть не вывернуло наизнанку. Знаешь, где тебе место? В психушке, за высоким забором!
Он подбежал к ней и припер стулом к стене. Его глаза горели гневом. Она хрипло прошептала:
— Свинья! Хряк с согнутой спиной, уродливыми ручищами и поганой улыбкой! Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134