- Я на часы не смотрела. Какое это имеет значение?!
- А что вы делали до этого? - невозмутимо продолжал Коваль, будто и не замечая раздраженности Джейн.
- До чего "до этого"?
- До того, как возвратились в город.
- Купалась. Потом ловила рыбу! Пошла с Таисией Григорьевной, когда мама поехала в гостиницу. Сколько еще будете меня допрашивать?! - глаза у Джейн зло засверкали, и вся она стала похожа на разъяренную кошку.
- Отвечай, Джейн, - снова попросила миссис Томсон, - тебе нечего бояться. Так нужно. - Она понимала, что не следует противиться закону, и не хотела усложнять отношения с настойчивым инспектором милиции. - Я прошу тебя... - повторила миссис Томсон, касаясь плеча дочери. - Тебе следует ответить на все вопросы подполковника... Она у нас такая нервная и впечатлительная, - обратилась миссис Томсон к Ковалю. - Дитя войны, а тут еще Генри зовет, любовь... - Она уже успела пробежать глазами письмо. Молодежь пошла такая нетерпеливая, чуть что - уже мировая катастрофа.
Дмитрий Иванович приметил первые следы будущих "гусиных лапок" вокруг глаз девушки. Хорошенькая, грациозная, на вид младше своих тридцати лет, она уже страдала от затянувшегося девичества, и помолвка с Генри казалась ей сейчас спасением. Подарком судьбы. И всякому, осмелившемуся ей помешать, готова была перегрызть горло.
Просьба матери и твердость Коваля в конце концов подействовали. Джейн напоминала чем-то мяч, из которого понемногу выпускали воздух. Утонув в кресле, она вдруг тихо и миролюбиво, слабым голосом произнесла:
- Ну, пожалуйста, спрашивайте, спрашивайте...
- Что вы делали на даче Залищуков после того, как ваша мать поехала в гостиницу?
- Я уже сказала, рыбу ловила, вместе... - Джейн никак не могла произнести слово "тетка", - вместе с маминой сестрой.
- И много поймали?
- Пять или шесть окуньков.
- А ваша тетка? То есть мамина сестра?
- О, она настоящий рыболов! Полный полиэтиленовый мешочек.
- Потом вы поехали в город? Или заходили на дачу?
- Заходила.
- Кого вы там видели?
- Кроме Таисии Григорьевны - никого.
- Бориса Сергеевича не было?
- Нет.
- А может, вы плохо рассмотрели?
- Правда, уже темнело, когда я вернулась. Я надела босоножки, костюм и сразу поехала.
- В котором часу?
- Кажется, около десяти.
- На Днепр вы пошли вместе с вашей теткой Таисией Григорьевной?
- Ну конечно.
- И возвратились вместе с ней?
- Да.
- Все время рыбачили, никуда не отлучались?
- Нет.
- И ваша тетка тоже все время была рядом?
- Она один раз ходила домой.
- Надолго вас оставляла?
- Нет, ненадолго.
- Как же вы отпустили мать одну в город, ведь знали, что она неважно себя чувствует?
Джейн промолчала. Миссис Томсон умоляюще посмотрела на Коваля:
- Нам сразу попалось такси, со мной поехал доктор Воловик, он проводил меня до гостиницы. Так что я обошлась без Джейн.
Будто не услышав этих слов, Коваль пробурчал:
- Я думаю, дочке следует ухаживать за больной матерью, а не перепоручать это чужим людям... В тот вечер вы явно не спешили, если вернулись поздно.
- Разве в санкции вашего прокурора сказано, что вы имеете право читать мораль? - ехидно спросила Джейн.
- Это позволяет мой возраст, - ответил Коваль. - Значит, когда вернулись с Таисией Григорьевной на дачу, Залищука там не было?
- Говорю же - не было.
- А когда ваша тетка отлучалась на дачу, он там был?
- Откуда мне знать? Наверное, был, потому что, вернувшись, она сказала: "Ох, этот Борис! Всю душу вымотал!" Видно, поссорились. Но я не стала расспрашивать. Мне до этого нет дела!
Коваль закончил писать протокол, дал прочесть и подписать его Джейн.
- Теперь мы сможем уехать? - снова раздраженно спросила Джейн. - Я все рассказала. И мама тоже. - Она подождала, пока мать кивнет. - Что еще?
- Пока только одно: оставаться в Киеве до конца следствия.
- Скажите хотя бы, через сколько дней все это кончится?
- Этого и я не знаю. До свидания! - И Коваль направился к двери.
9
Солнце пекло, и Дмитрий Иванович пожалел, что надел гражданский костюм с непременным галстуком, который сдавливал шею. Автобус шел из заводского района и был битком набит. И хотя Коваль сел на конечной остановке и занял место в свободном углу, его все равно толкали.
От Святошино автобус, постанывая мотором, тащился по раскаленному асфальту, время от времени покачиваясь, как усталый человек, который еле ступает тяжелыми, набрякшими ногами...
Дмитрий Иванович расстегнул верхнюю пуговку рубашки и немного отпустил галстук. Стало легче, мысли вновь возвратились к делу, ради которого он приезжал на завод, где работал когда-то Залищук. Перед глазами вставала жизнь человека, которого в быту называют "неудачником".
Чуть ли не полдня провел Коваль на небольшом заводе металлоизделий, где начальником ОТК долгое время был Залищук. Его здесь хорошо знали и помнили. Многие из бывших сотрудников провожали Бориса Сергеевича в последний путь. Местком выделил денежную помощь на похороны... И все же...
В обеденный перерыв Коваль заглянул в цех.
- Съели человека, - мрачно сказал пожилой мастер с такими же топорщившимися бровями, какие подполковник видел на фотографии Бориса Сергеевича. - Сорвался с колес...
- Никто ему не виноват, - вмешался в разговор какой-то рабочий, дожевывая бутерброд и запивая кефиром. - Что значит "съели"?! А ты не давайся!
- Уж как Борис не давался! Он и кусал первым, только зубы у Кныша были острее.
Мрачно посмеявшись, люди стали проявлять повышенный интерес к своим сверткам с едою.
Коваль понял, что речь идет о директоре завода, с которым постоянно воевал Залищук.
- Кто знает, что там у них с Кнышем было, какая коса на какой камень нашла, - сказал молодой рабочий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85