В Майяре виселицы строятся добротно, на десятилетия, даже на
века: в квартале Льеторвир виселица простояла два века, пока за
ветхостью не было решено поставить новую.
Вешают не только живых, но и мертвых. Так, например, повесили
одного добропорядочного торговца преклонных лет. Его преступлениеи
состояло в том, что он "сам себя повесил и задушил".
А вот если бедняга повинен в заговоре против короля, виселицы
уже недостаточно: осужденного, привязанного к лошади, волокут по
улицам. Лошадь скачет галопом, и к тому времени, когда смертника
притащат к эшафоту, жизнь едва теплится в нем.
Фальшивомонетчиков варят заживо. Чеканить деньги - это важней-
шая привилегия короля и высочайших принцев, поэтому неудивительно,
что такое преступление наказывается жестоко. Смерть превращается в
мучительную и продолжительную пытку.
Колдунов, еретиков, отравителей сжигают на костре, предвари-
тельно выставив у позорного костра на Рыночной площади. И те, кого
сжигают на "быстром огне", могут считать, что им повезло.
Для людей благородного сословия такие виды смерти считааааают-
ся позорными. Бывает, король из милости заменяет такую казнь на бо-
лее подобающую дворянину: обезглавливание или четвертование.
На колесование сходятся поглазет зеваки даже из других кварта-
лов. Вообще же всякая казнь - зрелище, любимое городскими жителями.
И поскольку зрелищ подобного рода в городе хватает, горожанин еще
может попривередничать, оценивая работу палача.
Казнь женщин не пользуется особыми симпатиями толпы. Люди со-
бираются посмотреть, разве что если преступница хороша собой или
очень известна в городе. Сама же процедура скучна: женщин вешать не
принято, подвергать другим видам казни тоже - их просто закапывают
живьем. Бывает, женщина хитрит, пытаясь избежать казни, приносит
присягу, что она беременна. Присяга присягой, но к ней направляют
опытных старух, и те определяют, правду ли сказала несчастная. Если
солгала, закапывют, если сказала правду - тоже, но после рождения
ребенка. Дитя отдают родственникам или, если таковых не найдется, в
приют. Правда, подобная отсрочка нередко спасает жизнь осужденной5
уж так в Майяре принято, что если в высочайших семьях благополучно
разрешится от бремени знатная дама, беременных узниц отпускают на
свободу с полным прощением, если грех их не слишком велик (воровст-
во или скупка краденного), или же битыми кнутом.
Но и наказание кнутом для горожанина - любимое зрелище. Не
всякому доводилось попробовать бич на своей спине, но каждый счита-
ет себя докой, обсуждая ловкость палача.
И хотя на Рыночной площади, кроме виселицы и позорного столба,
находится самый знаменитый в Майяре базар, аон анеа оставил у Савы
более яркого впечатления, чем эти многочисленные вестники смерти.
- У нас не так,- шептала она, подразумевая Тавин.
Стенхе улыбался. "У нас не так... У нас не так открыто,- думал
он про себя.- Но с каких это я пор говорю "у нас", думая о Сургаре?"
Мангурре предложил:
- Пойдем домой, а? Чего шататься по улицам?
- Хорошо,- согласилась Сава.- Но давайтеа еще посмотрим на
храм Орота.
Орота ничем бы не выделялся среди многочисленных гертвирских
храмов, если бы в нем уже четыре столетия не венчались на королевс-
тво майярские государи.
- Я хочу посмотреть,- сказала Сава,- ведь это на меня могли бы
после смерти короля возложить корону.
- Сюда ты можешь прийти открыто, со свитой,- заметил Стенхе.
- Да,- ответила она.- Непременно приду.
Она прошла по стертым каменным плитам к алтарю, ступая на раз-
ноцветные пятна света, пропускаемые витражами. Молящихся в храме
было немного. Стенхе подумал, что Сава слишком выделяется среди них
своей независимой повадкой.
Он кашлянул. Сава не оглянулась, но, сбросив груз привычек,
помолилась, встав на колени перед наиболее почитаемыми образами.
Потом она положила монету на блюдо для пожертвований и пошла вдоль
стен, останавливаясь иногда помолиться перед некоторыми из икон или
статуй.
Слишком прямо держится,- думал с досадой Стенхе.- Не привыкла
кланяться..."
Перед одним из горельефов Сава замерла. Молодой священник за-
метил ее задумчивое остолбенение и подошел. Стенхе тоже придвинулся
- на тот случай, если намерения парня не вплне благочестивы. Ман-
гурре остался на месте, чтобы обеспечить отступление, если придется
срочно уходить.
Может, и были у священника нечестивые намерения. Он начал го-
ворить о том, что горельеф, к сожалению, не закончен, но нет масте-
ра, который бы завершил работу.
- Не закончен?- обернулась к нему Сав.- Почему же он не закон-
чен? По-моему, тут изображено все, что хотел скульптор.
Парень стал объяснять, что горельеф должен был изображать три-
аду, трех ангелов, в руках которых жизнь человеческая, изваяны же
всего две фигуры...
- Кто из нас слеп, святой отец?- спросила резко Сава и огляну-
лась, встретившись глазами со Стенхе.
Стенхе чуть заметно дернул щекой:
"Ну что же ты, госпожа моя? Обещала же, что будешь вести себя,
как простолюдинка..."
Сава не заметила его укора.
- А ты, сударь,- спросила она его как незнакомого,- ты тоже
видишь только двух ангелов?
Стенхе повернулся и рассмотрел горельеф повнимательнее. Двух
ангелов увидел он: одного в венке цветов, с цветами в руках - анге-
ла, дающего жизнь, Ангела Жизни; второй ангел был суров, со свитком
в одной руке и мечом в другой - то был Ангел Смерти. Третьего анге-
ла не видел Стенже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67