Воровский подмигнул и приложил палец к губам.Позади стояли родители. У них были очень грустные лица. Потом они все вышли, и я остался один.В комнате было сумрачно. «Что сейчас – вечер, утро?» Сколько я так лежал один, я не знаю... КАМЕННЫЙ ГОСТЬЧасть II Снова задрожала комната: это опять вошел Воровский. Теперь он был без халата.– Так вы все же Воровский? – спросил я тихо.– Конечно! – шепнул он. – Говори мне «ты»!– А почему вы... ты сказал, что ты Виленкин?– Неудобно при родителях. – Он опять сел на кровать. – Они могли испугаться...– Почему?– Я же Памятник!– А ты живой?– Для тебя я живой...– Почему – для меня?– Потому что я тебя люблю!– Я тебя тоже люблю! – сказал я радостно. – Очень!– Я это знаю. Потому я и пришел...– Можно, я тебя потрогаю?– Потрогай. – Он придвинулся ближе.Я потрогал складки на рукаве – они были твердые! И холодные!– Ты – камень? – спросил я тихо.– Камень! – улыбнулся Воровский. – Я всегда был камень!..– Как – всегда? Ты же был человек?– Конечно, человек! Но твердый как камень! Большевики все как камень...– Ты никогда не плакал?– Никогда! – твердо сказал Воровский.– И когда тебя убили?– Тогда я просто не успел бы, даже если б захотел.– А почему они тебя убили, а ты не убил?– Стреляли сзади, – сказал Воровский. – В спину...– И отец говорил – в спину... Ты их не видел?– Я их увидел потом... – Как – потом? Мертвый?– Я уже был мертвый, но еще мог видеть... некоторое время.– Разве мертвые видят?– В первые мгновения... вернее, в последние!– Расскажи, как это все было! – попросил я. – Мне Иосиф рассказывал, но я хочу, чтобы ты...– Я ужинал... – начал Воровский.Но я его тут же перебил:– Ты разве не воевал? На коне с шашкой?– Все бывает гораздо проще, – усмехнулся Воровский. – Я просто ужинал в ресторане... А убийца сидел за соседним столиком. Белогвардеец Конради. Я его, конечно, знал, но не знал, что он будет стрелять вот тут, в ресторане, в спину...– А я думал, что тебя убили на войне! – сказал я. Я был немножко разочарован.– Там и была война! – сурово сказал Воровский. – Дипломатическая! Меня преследовали на каждом шагу!– Значит, мы тоже будем на войне? Когда поедем за границу?– А как же!– И нас могут убить?– Вполне...Это мне понравилось. Не то, что меня могут убить, а то, что я буду там на войне! Ведь мы скоро поедем в Берлин!– Ну, а дальше? – спросил я.– Что же дальше... дальше он встал и выстрелил... Падая, я обернулся и увидел его, белого офицеришку! К нему подскочили, обезоружили... Он, подлец, еще требовал, чтобы оркестр сыграл траурный марш... Потом я умер... Вот и все!– Тебе было больно?– Он обточил пулю, и она разорвала мне внутренности!Минуту мы помолчали.– А я бы, как только увидел их в ресторане, сразу бы подошел и убил первый! – сказал я.– Так нельзя, – улыбнулся Воровский. – Игра должна быть честной!– Они же убили нечестно!– На то они и подонки!– Их много?– Много, – сказал Воровский. – И чувствуют они себя там вполне свободно... Не то, что мы, красные... Но революция и там победит! Когда ты вырастешь, везде будет по-другому... А теперь мне пора!– Куда?– На пьедестал! А то заметят, что меня нет...– И что тогда?– Ну, неудобно все-таки... Я ведь должен стоять во дворе! Теперь моя такая работа...Он встал. Мне стало грустно, что он уходит.– А ты еще придешь?– Приду! Письма ты хорошие мне писал...– А ты все прочитал?– Все до одного! – серьезно сказал Воровский.– А как ты понял мои буквы? Мама ведь не понимает мои буквы!– Любая буква – условный знак, – объяснил Воровский. – Просто я разгадал твои знаки! Спасибо тебе!– Пожалуйста! И тебе спасибо – за то, что ты их разгадал!– Пожалуйста! – сказал Воровский.– Так ты приходи!– Непременно! КАМЕННЫЙ ГОСТЬЧасть III Я лежал за ширмой и когда просыпался, все время пил – как рыба. Есть не хотелось. Дни и ночи слились для меня в бесконечный серенький вечер. И то с перерывами. Потому что временами я куда-то проваливался, где вообще ничего не было. Иногда я видел маму, иногда Иосифа, иногда доктора. Но странно: я никогда не видел, как они приходили и уходили, – они появлялись и исчезали, как в кино «Великий немой». Я и сам был, как Великий немой.Ни Гизи, ни Вовка, ни Ляпкин Маленький не появлялись. Им нельзя было меня видеть, потому что они могли от меня заразиться. Они были где-то там, за стенками, в карантине. Карантин – это не комната. И не дом. Но все равно в нем сидят. Сидят долго и скучно. Это очень неприятная вещь – карантин. Они только иногда передавали мне приветы. Но что мне было толку от их приветов? Я эти приветы «складывал под кровать», как говорил Иосиф. Но от этого было» не легче. Правда, после первых дней мне стало немножко легче: серо-буро-малиновое оставило меня в покое. Потому мне и было скучно, что стало легче. Я теперь мог думать. И я все время думал. О Дике. И о Гизи. И о Вовке. И о Ляпкине Маленьком. О том, какие они все разные. И о Берлине я тоже думал. Что мы скоро туда поедем, и там у нас будет дипломатическая война. Вот будет интересно! Только нас-то они не убьют, фашисты! Фига с два! Мы их сами убьем! Мы все время будем оглядываться, чтобы нам не выстрелили в спину. Мы будем всегда начеку! Главное – это быть начеку...И о Воровском я тоже думал. Он заменял мне теперь всех друзей. Я его все время ждал. Когда он приходил, мы разговаривали. О чем? Да обо всем! О революции. И просто о жизни. И даже об игрушках. И странно – его слова очень похожи были на слова Иосифа. Он говорил все почти то же самое, что Иосиф. Но вместе с тем это и не странно: ведь они оба дипломаты, наркоминдельцы. Они вместе работали за границей, в разных странах, и там подружились, я же вам говорил. Когда люди вместе работают и дружат, они почти всегда друг на друга похожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82