воздух, небо, волны, камни и даже бесстрастный в своей неизбывности вечный солнечный свет, который, как известно, прародитель всего живого на живой Земле, в том числе и Весны.
* * *
— …сейчас, в компиляторы кое-что от себя добавлю.
— Порядок? Знаешь, Джеф, иногда я особенно остро воспринимаю странность и глубину жизни.
— А… что?
— Этот тип, Сигорд… я чувствую некое сродство с ним… Не сходство, а именно какое-то глубинное родство. Не тел и не душ, а даже непонятно чего. Кстати, мы их реально отпустили с миром — старика и его шустрого сыночка. Я ощущаю, что мне было бы интересно и несуетно поговорить с ним, поделиться пережитым, а ему со мной, но жизнь, как погонщик скота, разводит нас в разные стороны и сделать этого не позволяет.
— Сигорд — это которого вы привлекли помогать Нестору восстанавливать общак, финансового жучилу?.. Фондового, да, поправляюсь. Как это — вам не позволяет? По-моему, организовать это несложно, хоть сто раз, только скажите. Хотите, я организую? По-хорошему, без угроз. Мне бы тоже было любопытно выяснить, как он алгоритмы вычле…
— Нет, Джеф, не путай вошь с полушкой, тебя тут вообще не предусмотрено. Так вот, чтобы преодолеть предначертанное неизбежностью, кому-то из нас, ему или мне, пришлось бы сломать в себе нечто такое, что не чинится.
— Как это?
— Лень объяснять — как, повторяю: это сугубо личное.
— Извините, что торможу, я в том смысле, что его и наши умозаключени…
— Проехали. Ты продебажил программу? Вот, показывай.
* * *
Сигорд, наплевав на осторожность и конспирацию, чесал по всему миру, с помощью своей методики, все доступные ему фондовые рынки; к предоставленным ему миллиардам, он добавил «собственные», взятые в кредит под залог принадлежащих ему государственных облигаций. Яблонски, как обычно, сунулся помогать своими ничтожными миллионами — Сигорд и их не отверг: только чтобы поскорее разделаться с «просьбой» новоявленных партнеров и развязаться с ними.
Через девять календарных дней дело было сделано. Сигорд — хотя это уже не входило в его обязательства — озаботился, чтобы «портфельная» структура возвращенных средств максимально соответствовала утраченной. И это удалось ему процентов на семьдесят. Зачем это было нужно? Да чтобы «клиентам» с реанимированных шестисот миллионов не пришлось платить налог на прибыль и чтобы они не придирались к Сигорду, не требовали от него дополнительного «сотрудничества». Тут, в связи с частичной переструктуризацией портфеля, положение по грядущим налогам было очень тонкое, и Сигорд сто раз возрадовался, что в юридической мегакомпании «Малоун и К» нашлось место квалифицированным аудиторам по фондовому рынку, — им не надо было ничего разжевывать и подсказывать, они сами могли поучить Сигорда в этом отношении. И, кстати, кое-что новое полезное он от них перенял… Но зачем, зачем ему все эти новые знания? Солить он их будет?..
Словно что-то надорвалось в Сигорде после унизительного плена.
Нет, обмана не было: бандюги, во главе со своим кошмарным вожаком, получив желаемое, растворились в тумане и больше ничем, никак себя не проявляли. Сигорд, раз и навсегда все про себя отчаянно решив, не боялся нового их появления, но и не жаждал пересечься с ними вновь.
Методика работала по-прежнему успешно, хотя уже видны были пределы масштабов ее применения: более семи-восьми миллиардов в сей золотоносный круговорот не запустить, объем вливаемых по методике средств сам по себе начинает искажать закономерности игры, подобно тому, как размеры рыболовной сети, в погоне за уловами, не могут увеличиваться до бесконечности. Проценты по облигационным кредитам и сам кредит были погашены тотчас после завершения «спасательной» операции гангстерского «общака», оборотные средства для игры, помимо погруженных в банк, в шоу-бизнес и государственные долгосрочные облигации, вновь подкатили к трем миллиардам, а общая сумма нажитого — к одиннадцати, с погрешностью до полумиллиарда туда-сюда. Что дальше делать — вот вопрос вопросов. Фондовый бизнес испоганен для сознания Сигорда чужими грязными лапами принудителей, шоу-бизнес — и сам по себе очень уж гнил, безрадостен… На пенсию — в смысле на покой от дел — рановато, не хочется… Ну и дилемма: работать не хочется, отдыхать не хочется, скучать не хочется — это называется зажрался. Или чересчур устал.
От особняка в центре города Сигорд отказался наотрез, да еще и наорал по этому поводу на Яблонски. Тот, от обиды и в знак протеста, заперся в своем доме и не показывался неделю. На звонки не отвечал, пришлось подсылать Алису, чтобы информационный контакт наладить, хотя бы. Ничего не попишешь: Сигорд поехал извиняться за свою очевидную неправоту, разводить руками и мириться… И через час уже, за пирогами с чаем, опять чуть не поругались в дым, поскольку Сигорд уперся твердо: договоренности договоренностями, вмешиваться он не вмешивается, но никаких помпадурных особняков! Любой особняк — он ведь потребует еще более тщательного ухода с еще большим количеством челяди, иначе не будет в нем жилого духа и вида. Людишки должны суетиться в доме, пропитывать его голосами, собственным теплом и запахами, тормошить его уборками, ремонтами, балами… А раз так — то это уже будет не его жилище, а как бы общее для огромного количества постороннего народа! Все эти горничные, ремонтники, сторожа, собаки, собачьи тренеры, почтальоны, врачи…
— Ну и врачи, и что? Им же в доме не жить. А почтальоны вообще в дом не заходят. Можно и без собак.
— Все равно! Ты — это ты, тебя приходится терпеть и мне легко это делать… Легко, легко, спусти на место бровки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128