Не молчи, что ты молчишь? — Дом не откликнулся.
Делать на чердаке было решительно нечего, И Сигорд решил выйти на улицу, подышать, обойти дом по периметру, глядишь, еще что-нибудь толковое в голову залетит.
И это будет пятнадцать квартир с воссозданным до мелочей бытом. Чтобы все работало, от репродукторов до унитаза и шариковых ручек… А в довоенных квартирах, где о шариковых ручках ничего знать не положено — чтобы чернила были в чернильницах. Там же предусмотреть печное отопление. Билет будет стоить… пятьдесят талеров. Дорого? Ну и что? Деньги ему не нужны. Несколько зевак в месяц — вполне достаточно для музея, который не коммерческое предприятие, а личный каприз богатея. Да, вполне достаточно, чтобы жизнь в музее теплилась, а паркет, линолеум и каменные ступеньки не снашивались от частого шарканья посетительскими ногами по ним. Можно будет даже предусмотреть кухонные и сантехнические запахи…
Сигорд почти без проблем обошел дом, даже дважды, отметил для памяти мелочи, которые никак не следовало упускать — те же антенны, от тарелок и ниже… Телевизоры и радио. Предусмотреть и укомплектовать по полной программе архивными радио и телепередачами точки в старых квартирах… Сигорду, в связи с использованием архивных записей, пришла в голову еще одна мысль и он по-детски ей обрадовался: пять лет! Период «экспозиции» — пять лет. То есть, даже в рамках каждой из квартир, время не стоит на месте, а движется в течение пяти лет. И тогда в квартире №1 время будет идти от первого января 1926-го года до тридцать первого декабря 1930-го года, и с боем часов — опять ныряет в первое января 1926-го… Соответственно, в квартире №15 с первого января 1996-го — по конец тысячелетия. Блестяще. Это шоу может получиться не из дешевых… Но это не важно. Да, а сделанное столь тщательно и с выдумками — сможет и прибыль приносить… Тогда прощай экономия на паркете и линолеуме… И черт с ней. А он будет наезжать в Бабилон раз в два-три года и непременно инспектировать музей. Надо еще будет крепко и очень крепко подумать о фотографиях и о людских муляжах… Типа, вот они, хозяева квартиры, одетые согласно тогдашней моде, стоят-сидят, застыли в воске… Или напротив: суп на плите остыть не успел, а хозяева куда-то вышли на минутку. Одежда — вот шкафы одежные и обувные, вот валяется на тахте скомканная рубаха… Фотографии обитателей, семейные, индивидуальные, в полный рост и портреты…
Сигорд и сам не заметил, что пошел на третий круг по периметру дома. Как он ни берегся, а грязи на штиблеты налипло… пусть не килограммы, но уж точно фунты… на каждом. Зажужжала, затренькала далекими бубенцами трубка в кармане… Это Анджело.
— Да, Анджело?
— Прошу простить, господин Сигорд, но я просто обязан позвонить и проверить, на всякий случай. Я обязан. Иначе гнать меня с работы надо…
— Не надо никуда тебя гнать. Ты прав, а со мною все в порядке. Минут через десять, тире, пятнадцать, я вернусь. У нас в моторе есть щетка обувная?
— Есть.
— А тряпка с водой?
— Так точно. Грязно там?
— Хватает, почти по щиколотку. Все, бди, жди.
Опять звонок. А это уже Яблонски.
— Ян? Что-нибудь случилось? Или что? Что, какое? А, выбираю с томатами, с говядиной. Нет, не остро. Зачем тогда предлагал? Короче, не вяжи меня пустяками, ты спросил — я ответил. Я — выбрал. Все. Меньше, чем через час. Давай.
И снова муха, да не одна. Вот что значит тепло весеннее. В музее этих гнусных мух не будет, ни в одной из квартир. Равно как тараканов и клопов — и никакой достоверности в этом пункте мне не надо!
— Что, старина? Видишь, я не забыл тебя и не бросил. Да, я всегда помнил о тебе… — в эти секунду Сигорд и сам верил в свои слова…
Сигорд вздохнул, и ему показалось, что дом также вздохнул, тихо-тихо, едва слышно.
— Я… Я, наверное, и раньше бы мог… ну… решить вопрос, но все как-то так закружился в суете… Плюс неприятности у меня возникали то и дело. Бизнес, сам понимаешь. Да еще эта чертова окружающая действительность… Я, честно, все время помнил о тебе и чувствовал, что ты цел. Да, и это, если хочешь знать, очень помогало мне в жизни. И как только я разделался с основными своими заботами… Хотя и не со всеми, надо признать… То сразу же в мэрию, сразу же к тебе. С сыном у меня проблемы житейского свойства… Мальчик страдает. Ему не первый год за тридцать, но для меня он мальчик, всегда мальчик. Слава богу, все живы здоровы, но… Нет ему счастья и покоя, нет, я же вижу. Мальчику моему трудно, он переживает кризис мировоззрения, кажется, так это у них называется. Но он мужчина и мой наследник, ему любые ураганы по плечу. Главное, что не пьет, как я пил. И я ему помогу, чем смогу. Хотя, кроме денег… Чем я могу быть ему полезен? А ведь могу, да. Главное, чтобы он понимал, что есть на свете кто-то, для кого он ценен сам по себе, вне зависимости от внешнего вида и успешности. В Иневии дочка живет, она ему дорога не меньше сына, но у нее все хорошо, и отец ей не так уж и необходим. По крайней мере, в повседневности… Разве что деньги… Но деньги — это мирское и не о них речь. Внуки… Внуки, внучки… Они любимы, и им есть кого любить. А там посмотрим. Я хочу, дом, если ты не возражаешь, починить все, от чердака до подвала, отремонтировать по высшему классу и сделать здесь музей. И тогда ты, старина, будешь жить на покое и в полной безопасности, не скучая. А я время от времени буду выбираться со своего острова и навещать тебя и город. Да, я собираюсь купить себе остров. А если очень повезет… Короче, мы с Яблонским будем такой остров искать, чтобы выкупить его, на хрен, у нынешнего государства-владельца и основать на нем независимое княжество, скажем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128