Он почувствовал полное удовлетворение. Когда все закончилось, Кристофер привлек к себе Эбигейл, и она легла ему на грудь.
Они еще были соединены самым интимным образом, и Кристофер держал ее в объятиях, целовал в лоб, нос – везде, куда только мог добраться. Эбигейл смотрела на него с молчаливым удивлением, и он вспомнил, как прошлой ночью ушел от нее, после того как лишил невинности.
– Прости меня за вчерашнее, – выдохнул Кристофер ей в волосы. – Моя торопливость, то, как я тебя оставил…
Эбигейл посмотрела на него и улыбнулась:
– Да, твой темп меня вправду удивил. Кристофер тихо рассмеялся, радуясь тому, как легко она могла утешить, как хорошо его понимала. Он попытался натянуть на них одеяло, но Эбигейл села, и оно сползло с нее.
– Мне нужно идти. Вдруг сюда кто-нибудь войдет? Кристофер потянул ее назад, к себе.
– Я сказал своему слуге, что он мне не понадобится сегодня вечером.
Эбигейл хлопнула его ладонью по мускулистому торсу, игриво взмахнув копной волос, которые спутанными волнами падали ей на плечи и закрывали грудь.
– Ты был так уверен в том, что я тебе опять отдамся?
– Нет, я просто хотел сделать все, чтобы это случилось.
Эбигейл улыбнулась, а Кристофер сел в окружении подушек и привлек ее к себе, так чтобы она легла к нему на руки.
Эбигейл лежала тихо, согреваемая теплом его тела, чувствуя такое спокойствие, как будто мир вокруг них не существовал. Но молчание, в конце концов, стало напрягать ее, и в голову полезли мысли, которым по идее не было места в постели рядом с Кристофером.
Она тихо сказала:
– Я не знаю, о чем должны говорить люди после…
– После близости?
Эбигейл кивнула, убирая прядь волос за ухо.
– А о чем тебе хотелось бы поговорить? – спросил Кристофер.
– Когда ты понял, что хочешь и можешь писать? Видимо, еще в детстве?
– Нет, я был очень активным ребенком, но большую часть времени проводил в Итоне, с мальчишками, которые не хотели принимать меня в свою компанию. Мне приходилось постоянно бороться с ними, и у меня оставалось мало времени на остальные занятия.
– Но почему они не хотели дружить с тобой, будущим герцогом?
– Может, ты не обратила внимания, но у меня кожа темнее, чем у остальных англичан. – Он усмехнулся, сверкнув белыми зубами. – К тому же моя мать чужестранка, и мальчишки дразнили меня полукровкой. Мой титул маркиза значил меньше, чем способность защитить себя. И я радовался малейшей возможности показать, на что я способен.
Эбигейл заметила, что его взгляд становится все печальнее. Она не хотела, чтобы Кристофер грустил, вспоминая о прошлом, но решила, что лучше не прерывать его, дать ему возможность выговориться.
– Я слишком часто рисковал, – со вздохом продолжил Кристофер, – и все ради того, чтобы удивить своих приятелей, чтобы показать свою удаль. Я, не задумываясь, пускал в ход кулаки.
Его лицо конвульсивно дернулось, словно он вспомнил что-то ужасное, но это выражение моментально исчезло.
– Чего только обо мне не говорили! Обвиняли в том, что во мне течет «дикая испанская кровь», как будто это заразная болезнь. Когда мне исполнилось восемнадцать, умер отец, и я понял, что он покинул этот мир с уверенностью, что я окончательно опозорю нашу семью своим ужасным поведением.
Эбигейл попробовала развеять его печаль:
– Ушам своим не верю. По-моему, ты никогда не прислушивался к тому, что о тебе говорят. Тебя это просто не интересовало. Ты всегда поступал так, как считал нужным.
– Я много трудился, чтобы научиться себя контролировать. Я понял, что дал обществу еще один повод поносить мою мать, и мне стало стыдно. После этого я изменился. Я отвечал за всю семью и серьезно относился к этому, хотя мне было тяжело нести такую ответственность. Я начал сам изучать, как управлять землей, как вести дела поместья и участвовать в политической жизни, прислушиваясь к советам пожилых и более опытных людей, которые, кстати, довольно скептически относились к моим попыткам. Когда я унаследовал титул, пришлось отказаться от поступления в Кембридж.
– Ты путешествовал по Европе? Я слышала, что молодые люди из высшего общества часто отправляются на континент и проводят там довольно много времени.
– В тот момент – нет, но такое путешествие совершил мой отец, – широко улыбаясь, ответил Кристофер. – Так он познакомился с моей матерью. Но в то время я не мог себе этого позволить, хотя потом бывал в Европе раз или два. Я подавлял все свои эмоции, играя роль безупречного герцога.
– Безупречного герцога? – удивилась Эбигейл. – Не знала, что такое бывает.
– Неужели? Но разве ты не поэтому с самого начала выбрала меня?
– Думаю, да, – ответила Эбигейл, прильнув к Кристоферу.
– По вечерам я не появлялся в обществе, – продолжил Кристофер, – очень много работал, и на развлечения не хватало сил. Мне было еще рано искать себе жену, и я предпочитал оставаться дома. Беспокойство, которое я стремился подавить в себе днем, ночью угрожало выплеснуться наружу.
Кристофер замолчал, Эбигейл затаила дыхание, желая, чтобы он доверился ей, хотя знала, что не заслуживает этого.
– Я гордился тем, чего мне удалось достичь, но все равно чувствовал себя опустошенным. Я часто бывал в библиотеке, много читал. В Итоне у меня не было для этого времени. Мне понравились пьесы, я стал посещать театры. И однажды ночью почувствовал желание написать пьесу.
– Да, я тебя понимаю, – прошептала Эбигейл.
Кристофер улыбнулся и посмотрел на нее так, как еще никогда не смотрел, Эбигейл подумала, что Кристофер, наверное, никогда не делился этими переживаниями ни с кем, даже со своей семьей. Она подумала, что могла бы его любить, но эта мысль ее испугала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79