Репортеры не обошли своим вниманием и эти скорбные мероприятия, так что я опять имел удовольствие лицезреть себя на экране телевизора. И не переставал удивляться своему перевоплощению. Выглядел я мрачным и подавленным, тяжело переживающим обрушившееся горе, серьезным и величественным в своей скорби; в жизни мне еще не доводилось испытывать подобные чувства.У Джекоба не было костюма, так что мне пришлось купить, иначе не в чем было бы положить его в гроб. Хотя, в общем-то, все это не имело значения – Джекоб никогда не надел бы костюма, – но мне почему-то доставляло удовольствие видеть его хорошо одетым. В костюме он выглядел моложе, даже стройнее; коричневый пестрый галстук был завязан под подбородком, из нагрудного кармана пиджака торчал накрахмаленный платочек. Хоронили его в закрытом гробу – как и всех предыдущих, – но до начала панихиды мне удалось повидать брата. Гример хорошо поработал над его лицом; угадать, как прошли его последние предсмертные минуты, было невозможно. Глаза его были закрыты, на носу сидели очки. Я несколько секунд смотрел на брата, потом поцеловал его в лоб и отступил назад, позволив молодому служителю с белой гвоздикой в петлице подойти к гробу и привинтить крышку.Сара пришла на панихиду с Амандой, и ребенок, уткнувшись матери в грудь, хныкал не переставая. Время от времени Аманда вдруг заходилась в крике, и он эхом разносился под низким куполом церкви, напоминая отчаянный вопль заточенного в темницу. Сара качала ее, забавляла, напевала песенки, что-то шептала на ушко, но ничего не помогало. Аманда отвергала все попытки утешить ее.На панихиде было многолюдно, хотя никто из присутствовавших и не принадлежал к числу друзей Джекоба. Пришли те, кто знал нас еще детьми; люди, с которыми я как бухгалтер «Рэйклиз» был связан деловыми отношениями, и просто любопытные. Единственным другом моего брата был Лу, но его уже два дня как похоронили, и теперь он поджидал Джекоба в сырой земле на церковном кладбище.Священник спросил меня, не желаю ли я сказать несколько слов, но я отказался, сославшись на то, что не готов к этому, да и не смогу сдержаться, даже если попытаюсь высказаться, что, впрочем, было недалеко от истины. Священник с пониманием отнесся к моим объяснениям и произнес надгробное слово сам, представив дело так, будто знал Джекоба очень близко и всегда относился к нему как к сыну. Это произвело определенный эффект. Слушатели растрогались.После панихиды мы вышли из церкви и двинулись на кладбище, где уже была вырыта могила – черная прямоугольная яма, издалека бросавшаяся в глаза.Священник сказал еще несколько слов.– Бог дал – Бог взял. Да святится имя Господне, – в завершение произнес он.Когда гроб начали опускать в землю, пошел легкий снежок. Я кинул горсть замерзшей глины на крышку гроба, и она шлепнулась на нее с глухим стуком. В вечернем номере «Блейд» появилась фотография, на которой я был запечатлен как раз в этот момент – чуть в сторонке от других скорбящих, в темном костюме, склонив голову, зажав в руке ком грязи, а вокруг меня кружатся белые пушистые снежинки. Все это очень напоминало сцену из исторического романа.Сара подошла к могиле и уронила розу на крышку гроба. Аманда все еще плакала у нее на руках.Покидая кладбище, я обернулся, чтобы бросить последний взгляд на могилу. Старик-экскаваторщик уже готов был засыпать ее и заводил свой агрегат. Всего в нескольких ярдах какая-то женщина играла с двумя малышами в прятки среди могильных камней. Отбежав, она скрылась за большим мраморным крестом, а мальчики, заливаясь веселым хохотом, пробирались к ней через сугробы и, когда наконец обнаружили ее, радостно воскликнули. Она выпрямилась и собралась было бежать к следующему памятнику, как вдруг увидела меня и замерла. Мальчики, взяв ее в кольцо, заходились от смеха.Мне не хотелось, чтобы она думала, будто я оскорблен ее весельем в столь скорбный момент, так что я чуть заметно помахал ей рукой. Дети увидели меня и помахали в ответ, высоко задрав ручонки, как отплывающие в круиз, но женщина что-то прошептала им, и в тот же миг они прекратили игру.Я чувствовал, как томится в ожидании Сара, слышал, как хнычет на ее руках Аманда. И все равно не мог сдвинуться с места.Впервые за этот день я был близок к тому, чтобы разрыдаться. Не знаю, что послужило поводом – может, те двое мальчишек, напоминавшие нас с Джекобом в детстве, – но меня вдруг охватила дрожь, сдавило грудь и голову, зазвенело в ушах. Это не было отголоском печали, чувства вины или упрека. Пожалуй, я испытал замешательство. Мои преступления разом всплыли в сознании, и я не смог отыскать в них смысла. Они были непостижимы, чужеродны; казалось, их совершил кто-то другой.Сара, коснувшись меня рукой, прервала полет моих фантазий и вернула к реальности.– Хэнк? – тихо и участливо прозвучал ее голос.Я медленно обернулся к ней.– С тобой все в порядке?Я уставился на нее, и она спокойно улыбнулась в ответ. На ней было длинное черное шерстяное пальто и зимние сапоги. Руки обтягивали тонкие кожаные перчатки, шею обвивал белый шарф. Выглядела она на редкость привлекательно.– Аманда начинает мерзнуть, – сказала она, увлекая меня к выходу.Я кивнул и, как дряхлый старикашка, послушно побрел за ней к машине.Уже когда мы усаживались, я расслышал, как ожил мотор экскаватора.
В последующие дни мы оказались в центре всеобщего внимания и заботы. Соседи оставляли на нашем пороге кастрюли с едой, банки с домашним джемом, буханки свежеиспеченного хлеба, судки с супом. Знакомые и сослуживцы звонили по телефону, выражая соболезнования. Совершенно не знакомые мне люди, тронутые моей трагедией, писали письма, цитируя в них псалмы, присылали пособия по аутотренингу, предлагали советы и утешение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124