.. А потом,— как говорится, «даровое вино выпьет и проповедник»,— шариат был забыт, фарфоровая чаша пошла по кругу. Подвал наполнился веселым шумом и гамом. Здесь собрались все друзья — стало тесно, тогда все дружными усилиями вытащили огромный глиняный сосуд наружу.
Где-то был схвачен барашек, зарезан, в двух котлах варились ножки и голова. Чаши, наполненные вином, пошли вновь по кругу.
Многолетнее вино быстро охмелило не привыкших пить крестьян. Послышались пьяные выкрики, начались грубые выходки. Один обнялся со столбом и что-то пел, другой плясал как одержимый, двое подрались. Несколько человек, оказавшись под настилом, скатились в оросительный канал и там заснули непробудным сном, вознаграждая себя за долгое время утомления и бесониц. Пьяный Назим с товарищем, еще более буйным во хмелю, шатаясь выбрались из сада, вошли в ближайший дом. Стали бегать там за перепуганными женщинами и девушками. Мужчины, поймав обоих, избили до синяков и прогнали в сад, где продолжалась пирушка. Назим упал на пороге дома амлякдара, а его дружок свалился в канал.
В таком состоянии и нашел их Ризо.
Он сначала удивился, затем удивление сменилось гневом и возмущением: что же это за безобразие, стыд какой! Разве для того Восэ назначил Назима амлякдаром, чтобы во время священной войны и кровопролития он здесь пьянствовал, позорился перед народом? Кто же тогда охраняет переправу через Вахш от солдат кушбеги?
Один из пьяных с чашей в руке подошел к Ризо, хотел его напоить. Ризо ударил по ней плеткой, разбил вдребезги, вино залило халат «винодара». Тот заревел, схватил Ризо за шиворот, а он пнул его, отшвырнул в канад. Ризо в гневе обругал пьяных. Они не стерпели, бросились на него, и началась свалка...
Если бы в этот момент не подскакал примчавшийся из Нурека всадник с известием о появлении гиссарских солдат, неизвестно, чем кончилась бы эта драка. Все сразу расступились, притихли: «Что? Что?» — но взволнованный гонец искал Назима.
— Что случилось? — закричал Ризо.
— Кушбеги приехал, стал лагерем в Нуреке!
Известие отрезвило пьяных. Но сам Назим и несколько других все еще спали непробудным сном. Ризо изменился в лице: «Не дай бог, если солдаты Остонакула перейдут черев Вахш, они зальют весь край кровью народа!»
Но тут же подумал, что нурекский мост быстро не восстановить; пока солдаты не построят новый или не придумают, как переправиться без него, им сюда не пройти. Как бы то ни было, медлить нельзя!
Сколько ни расталкивал Ризо Назима, тот не пробуждался, пока Ризо не вылил ему на голову кувшин холодной воды. Так же разбудили других...
Через полчаса более пятидесяти всадников с поспешностью мчались вскачь по нурекской дороге...
После свидания с Мирзо Акрамом в шатре на берегу Вахша Остонакул пребывал в задумчивости. Он был обеспокоен. Тысяцкий Саидкул убит, мятеж разрастается. Остонакул понимал, что ветер разнесет пламя смуты и по другим бекствам. Возвращаясь из Нурека в Гиссар, он пришел к решению обо всем доложить эмиру, даже преувеличив размах событий, дабы эмир согласился выслать для подавления мятежа большой, хорошо вооруженный отряд, в добавление к тем силам, какими располагал Остонакул в Гиссаре. Остонакул желал во главе войска пройтись по всем непокорным бекствам, нанести мощный, решительный удар, которым все бунтовщики были бы окончательно усмирены, во всем горном крае строжайшими карательными мерами было бы восстановлено спокойствие.
Сразу по прибытии в Гиссар Остонакул сочинил послание эмиру, изложив в нем свой план и просьбу прислать тысячу солдат. В послании он уверял эмира, что грозная опасность растет с каждым днем и что солдаты должны быть высланы немедленно.
В тот же вечер гонец с посланием Остонакула отправился в путь. Ему был дан строгий наказ нигде не останавливаться, даже не спать ночами. В выданном гонцу открытом листе, пришлепнутом печатью кушбеги и лично им подписанном, чиновным лицам предписывалось на всех остановках обеспечивать гонца свежим быстроногим конем.
Обмякший, словно пустой мешок, измученный, выбившийся из сил гонец добрался до столицы к утру третьего дня. Эмир в те дни находился в «Обители отдохновения» — в летнем дворце Дилькушо. Стольничий, взяв у гонца письмо Остонакула, тотчас поехал к эмиру, дабы строки послания «удостоились внимания светлейшего».
Прочитав послание, эмир Абдул Ахад встревожился. В тот же час он призвал на совещание своего кушбеги и
начальника военного ведомства. После получасового совещания было вынесено высочайшее повеление: немедленно отправить в Гиссар восемьсот солдат под начальством Холмурада, носившего высокий военный чин токсабо.
Незадолго до этого эмир Абдул Ахад получил из России, в подарок от своего покровителя — государя императора, тысячу берданок с пятьюдесятью тысячами патронов. Половину подарка эмир дал Холмураду для вооружения солдат его отряда.
Отряд вышел на третий день. Согласно приказу эмира, он двигался с такой скоростью, что от жары в безводной Каршинской степи восемьдесят солдат заболели и некоторые из них погибли. Семьсот двадцать человек едва живыми добрались до Гиссара.
Тем временем Остонакулу стало известно о победе Восэ в Бальджуане, затем о разгроме отряда солдат при защите нурекского моста и о разрушении этого моста. Совсем растерявшись, кушбеги пребывал в волнении, близком к смятению. Прибывшему из Бухары отряду он дал всего день отдыха. Следующим же утром, присоединив к отряду своих солдат, Остонакул отправился во главе тысячного войска на Бальджуан. Как только авангард добрался до Вахша, он был замечен постовыми Назима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146