— Конечно, так и сделаю. Жирной будет!
Полный довольства, покряхтывая в седле, опальный чиновник Мирзо-кори на пути в свое селение Бустон повторял наизусть священные стихи Корана. Дома он посадил перепела в клетку и в самом деле семь дней кормил его зерном как на убой, поил без меры ключевой водою. На восьмые сутки велел оседлать коня и отправился с подарком в Кермине, к высокому правителю бекства.
В этот час, навеселе и в полном благорасположении духа, наследник эмира Абдул Ахадхан играл на тамбуре в пиршественном зале гарема, окруженный музыкантами и певцами. Когда слуга доложил хану, что из селения Бустон прибыл бывший амлякдар Мирзо Акрам, «готовый к услугам и мечтающий быть удостоенным лицезрения своего благословенного повелителя», Абдул Ахад велел допустить приезжего в зал.
Введенный слугами, Мирзо Акрам, согнувшись над прижатой к животу клеткой, просеменил босиком к беку, давшему знак музыкантам примолкнуть. Поставив клетку с перепелом на ковер, склонился, согнувшись в поясном поклоне, сделал еще два шага, потными ладонями охватил милостиво протянутую молодым беком руку, звонко чмокнул ее и смиренно вымолвил:
— Да стану я рабом вашим! Этот перепел в Гиждува не победил десять бойцовых перепелов. Ваш раб, сочтя эту птицу достойной внимания своего повелителя, купил ее у владельца и принес к стопам вашим, в чаянии, что она способна будет хоть немного послужить веселью вашему!
Распорядитель интимных пиршеств, стольничий властителя и любимый его сотрапезник бородач Яхшибек вынул перепела из клетки, дал в руки Абдул Ахаду. Тот — опытный любитель перепелиных боев — осмотрел тельце птицы, прикоснулся к коготкам, к клюву, потрогал крылья:
— Удивительно! Так разжирел! Как же он будет биться?
— Да принесет меня мой рок в жертву вам,— смиренно промолвил Мирзо Акрам,— это не сало, это все мышцы и сухожилия. Как только эту богатырскую птицу пустят биться, она всем покажет свою ловкость и силу! Если ж она не обратит в бегство самых отборных перепелов, я первый скажу: мне позор, эта птица не в счет!
Абдул Ахад так холодно взглянул на самонадеянного богача, что у того сердце упало. Однако Мирзо Акрам не понял, чем вызван столь немилостивый взгляд. Мог ли он догадаться, что его слова «это не сало, это все мышцы и сухожилия» задели правителя: ужели он, завзятый охотник, не может отличить жира от комка мышц?
— А ну-ка, Ходжикул,— приказал Абдул Ахад слуге,— принеси из перепелов одного, сильного; пустим их сразиться, посмотрим, что будет?
Ходжикул принес из отборных перепелов одного. Слуги правителя, певцы, музыкаты, освободив середину зала, расположились по сторонам. Большебородый лысеющий Яхшибек, годный по возрасту в отцы двадцатисемилетнему правителю, взял принесенного слугой отборного перепела, прошел с ним к порогу входной двери, где нагромождена была снятая пирующими обувь, сел у порога на корточки, держа готовую к бою птицу. Сын эмира с дарственным перепелом присел в середине зала. Оба одновременно пустили птиц сражаться.
Перепел, выпущенный Яхшибеком, распустив крылья, вытянувшись и выставив клюв, как копье, словно распрямившаяся пружина, рванулся вперед, наскочил на противника и, в мгновение расклевав его, обратил в бегство. Хваленный Мирзо Акрамом перепел, отскочив в сторону, стал, уклоняясь от новой схватки, мерно и важно расхаживать по кругу, держась на почтительном расстоянии от ощеренного и готового пуститься в преследование воителя. Затем перепел Мирзо Акрама лениво побежал к людям, явно ища укрытия...
Первым расхохотался Абдул Ахад. За ним все присутствующие разразились столь громоподобным хохотом, что он показался смущенному, впавшему в страх Мирзо Акраму градом камней, обрушенным на его несчастную голову. Правитель хохотал, рыдая. Его лицо покрылось слезами. Он долго утирал их и наконец, насмехаясь, сказал, обращаясь к Мирзо Акраму:
— О, не умри ты, кори! Э-э, чтоб твой перепел с его мышцами и сухожилиями пережил тебя!
И тут в голову правителя пришла мысль позабавиться
еще пуще. Он приказал слуге Ходжикулу и Мирзо Акраму изобразить из себя дерущихся перепелов — биться при всех беспощадно!
Ходжикул, который, видимо, привык к подобным шуткам своего повелителя, сразу встал на четвереньки, выставив вперед похожую на заржавленный кинжал острую рыжую бороду, и с устрашающим видом двинулся на Мирзо Акрама. Тот испугался, пал в ноги сыну эмира, бормоча покаянные слова:
— Да стану я прахом у ног ваших, достопочтенный, собакой у ваших дверей стану, отпустите мой грех!
Но правитель не склонен был лишать себя веселого развлечения.
— Молчи и быстрей превращайся в перепела, вступай в драку, а не то снесу тебе голову!
Хочешь не хочешь, а незадачливому Мирзо Акраму пришлось превратиться в довольно-таки жирное четвероногое, вступить в бой вместо своей изменницы-птицы.
Тут уж потеха пошла трудно вообразимая! Ходжикул и Мирзо Акрам наскакивали один на другого, бились головами, выпрастывая спутанные бороды, подминали друг друга. Ходжикул, кружа руками, вскрикивал по-перепелиному «пит-пилик, пит-пилик!», и, войдя в раж, позабыв, что он перепел, стал по-ослиному лягаться. Началось такое зрелище, что зрители от смеха надрывали себе животы. Сын эмира утратил способность вымолвить хоть слово и, схватившись за живот, тыкался головой в лежавший рядом мягкий бархатный валик и ржал как лошадь.
Наконец Мирзо Акрам — толстый, жирный, мокрый от пота — упал, задохнувшись. Слуги правителя вытащили его за порог, вылили на голову кувшин холодной воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146