— Может комитет не принять твой план?
— Нет. Он у меня в кармане. Ешь. Я придумал прекрасный десерт, который не включает четырех мужчин, стоящих за дверью.
— Мне хотелось бы кое-что объяснить, Бен.
— Мне кажется, что я все понимаю, — Бен вновь наполнил ее бокал. — Ну, говори, если хочешь.
Мел смотрела на стакан с пенящимся шампанским.
— Наверное, со мной трудно иметь дело?
— Нет, — хмыкнул Бен. — Если любишь уксус.
— А ты его любишь? — спросила Мел, переводя взгляд на Бена.
— По-моему, это очевидно, — ровным голосом ответил он.
— Вот и хорошо, — засмеялась она. — Тогда мне не нужно меняться.
— Я люблю уксус только маленькими порциями,— сказал он, — тогда он придает блюду пикантный вкус, — и бесстыдно пялился на нее.
— Прекрати смотреть на меня так! Могу ли я насладиться прекрасным ужином, если ты мысленно раздеваешь меня?
— Но ведь я тоже держу вилку и нож в руке, хотя и нахожусь в ожидании большего? — его глаза радостно сверкали.
— Бен Шипли, ты невыносим!
— Скорее, ненасытен, — поправился он. — Я не могу до сих пор насладиться тобой. Мне удивительно приятно даже смотреть на тебя.
— За каждым красивым архитектором, занимающимся реконструкцией окраин, скрывается сентиментальная мать-еврейка!
— А за каждой грубой, но красивой таксисткой— неуверенная в себе и чувственная женщина. Мел, я все понимаю и всегда понимал. Но ты сама все портила. Теперь же ты доказала, что стоишь боль-
шего, нежели любой из выпускников Радклифа или Барнарда. Ты особенная. И я всегда подозревал это.
Его анализ был прерван стуком в дверь. Вновь появились четверо официантов. На второе подали великолепный огуречный суп со специями. За ним последовал салат, который Барнз искусно приготовил прямо на столе.
Когда все вышли, Мел попросила:
— Дай мне облегчить душу и перестань издеваться. Ты знаешь мистера Рамиреза со 141-й улицы?
— Я только видел его.
— Я встретилась с ним, когда организовывала демонстрацию. Разговор с ним приоткрыл мне, что ты думал обо мне. Он набросился на меня из-за того, что у меня есть работа, и обвинил, что я слишком испорчена и неспособна понять его. Он так злил меня и казался таким занудой, что я внезапно увидела себя, то, как вела себя по отношению к тебе.
— Мне трудно говорить о твоем сходстве с Рамирезом, поскольку у него огромные усы. Но я уверен, что понял тебя, — пожал плечами Бен.
— Мне просто хотелось доказать тебе, что я способна помочь, а это было непросто, — Мел с трудом подбирала слова.
— Ты доказала это, Мел, но я никогда не сомневался в твоих способностях. Проект должны принять, и в этом твоя заслуга, — Бен поднял бокал с шампанским. — Давай выпьем в спальне!
— И четверо мужчин будут ждать под дверью?
— Ничего, подождут.
— Подслушивая? — шутила Мел.
— Какая ты пуританка! — подмигнул он.
— Ты ведь не хочешь, чтобы я стала другой? — смеясь, спросила она.
— Ты права. Я хочу тебя такой, какая ты есть.
— Я потом могу сослаться на эту мысль?
— Более того. Я запишу ее. Нет, лучше сделаю из этих слов неоновую вывеску и повешу над парикмахерской Оливии.
— Она частично принадлежит тебе.
— Послушай, Мел, в наше время нельзя получить достойную долю в деле за тысячу долларов.
Мел глубоко вздохнула.
— Я не понимаю, почему ты дал деньги моей сестре?
Бен щелкнул пальцами.
— За тысячу долларов я купил доброе расположение людей, живущих в этом районе, и стал членом Торговой биржи.
— Я думала...
— Знаю, — прервал он. — Ты думала, что я купился на шарм твоей сестры. Нет. Хотя она мне нравится. И по сравнению с тобой ее очень легко вычислить. Я прекрасно понимаю ваши отношения и могу поспорить, что ты в прошлом одолжила ей кучу денег.
Мел опустила голову.
— Оливия меняется, — заверил ее Бен. — Думаю, что это маленькое предприятие — первый шаг в нужном направлении. Я рад, что мои деньги пошли ей на пользу. Пусть я рискую показаться бессердечным, но у меня были свои причины, чтобы помочь ей.
Мел улыбалась.
— Ты совсем не бессердечный. Мне бы не хотелось, чтобы моя сестра дурила тебя. И родители были бы от этого в ужасе, — Мел раздумывала. — Ты — хороший человек.
— И ты тоже, — Бен посмотрел на дверь. — Наконец-то!
Быстро убрав стол, официанты поставили новые тарелки — с жареной уткой в сливовом соусе и рисовым гарниром с грибами, а также — со свежей спаржей.
— Неужели у тебя есть какие-нибудь планы после ужина? — подшучивала Мел. — Мы оба не сможем сдвинуться с места!
— Обо мне не беспокойся! — с соблазнительной улыбкой сказал Бен. — А ты, пожалуйста, все не ешь.
— Нет, съем, а потом стану ленивой и захочу спать. Мы просто будем лежать в постели и слушать классическую музыку, например Брамса или Моцарта.
— Классическую музыку. Интересно, кто из нас образованнее? — Бен с удивлением посмотрел на нее.
— Ты знал, что в такси я полдня слушаю классическую и оперную музыку.
— А вторую половину дня — новости. У тебя более утонченный вкус, чем у меня. Я предпочитаю хиты или старые хорошие песни.
— Наверное, мне не следует появляться на людях таким невеждой, — засмеялась Мел. — Утка ревосходна. Она вполне компенсирует черный суп.
— Ты что, никогда ничего не прощаешь?
— Ты умеешь заставить меня забыть! — флиртуя, казала она.
Бен отложил вилку.
— Я готов к десерту. А ты?
Когда Мел согласно кивнула, он позвал официантов, которые немедленно появились и через десять минут исчезли, оставив комнату в идеальном порядке.
— Я не уверена, что мне приятно, когда ты думаешь обо мне как о десерте.
— Ты повышаешь аппетит, можешь заменить собой главное блюдо и десерт, вместе взятые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44