— В жизни есть и кое-что еще, кроме комфорта, — заметила Ребекка.— В таких условиях ты бы не протянула и недели, — фыркнула Эмер. — Половина тамошнего люда — самые настоящие бандиты, хотя должна признать, мужчины среди них попадаются интересные.Девушки с улыбкой посмотрели друг на друга.— Они, должно быть, приняли меня за полную дурру.— Скорее сумасшедшую, — поправила Эмер.— А что, тебе тоже кажется, будто я сумасшедшая? — полюбопытствовала Ребекка.— Время от времени. Расскажи-ка мне еще раз всю эту историю с пряжей и сновидениями.Этими словами Эмер предложила заключить мир, загладив тем самым возникшую между ними трещину.И вот Ребекка пересказала свою историю еще раз; теперь Эмер выслушала ее внимательно и не перебивая. Все эти тайны показались ей столь же загадочными, как самой дочери барона, однако она согласилась с тем, что общие принципы в изложении Санчии (и со слов Ребекки) звучат довольно здраво. В любом случае для Ребекки было большим утешением обрести хотя бы одну внимательную слушательницу.В конце концов, погода испортилась настолько, что дальнейшее пребывание на смотровой площадке башни стало нестерпимым, и они сошли по длинной винтовой лестнице вниз, пересекли узкий западный двор и, пройдя через склады, очутились в галерее, воспользовавшись для этого боковым входом, о котором вообще редко кто и когда вспоминал. Отсюда они отправились в покои Ребекки. Этот маршрут заставил их пройти мимо кабинета Бальдемара. Поравнявшись с этой дверью, они сразу же услышали, как барон спорит о чем-то со своим постельничим. Эмер замерла на месте, взяла Ребекку за локоток, предостерегающе поднесла палец к губам. Мысль о том, что они собираются подслушивать спор своих отцов, ужаснула Ребекку, она рванулась было прочь, но Эмер не позволила ей двинуться с места.— Подслушивать нехорошо, — шепнула Ребекка.— Не валяй дурака, — мягко возразила подруга. — Ты же сама вечно жалуешься на то, что они никогда не говорят с нами о важных вещах. Ну вот, а теперь у нас появился шанс узнать кое-что интересное.В это мгновение Ребекка поневоле согласилась с подругой. Потому что в разговоре мужчин всплыло имя Монфора, а именно такой дополнительный стимул и был ей нужен. Они подкрались поближе к двери и прислушались.
— Так что же, мне отдать замок какому-нибудь неотесанному мужлану?! — размахивая распечатанным письмом, воскликнул Бальдемар.— Разумеется, нет, мой господин, — ответил Рэдд. — Монфор и в мыслях не держит ничего подобного.— А, по-моему, как раз держит, — возразил барон.— Если вы внимательно ознакомитесь с посланием, — преисполнившись терпения, указал постельничий, — то увидите, что он просит у вас единственно поддержки в осуществлении законодательной реформы, призванной избавить страну от одной из самых страшных напастей. Он собирается заставить умерить аппетит самых бессовестных представителей аристократии. А грабить истинно справедливых господ вроде вас вовсе не входит в его намерения.— Да кому какое дело до того, как они обращаются с собственными крепостными! — заорал Бальдемар. — Эти люди принадлежат дворянам, так почему бы не делать с ними все, что вздумается?— Потому что существует и такое понятие, как человечность, мой господин, — кротко заметил Рэдд.Барон задумался, словно услышав нечто для себя новое.— А что это за смехотворный вздор относительно свободно выбранных народных представителей? — продолжил он. — Любого, кто предложил бы такое в годы правления его отца, тут же вздернули бы за государственную измену.И по его тону было ясно, что сам барон был бы целиком и полностью согласен с таким решением.— Королю всего лишь хочется… — снова начал Рэдд.— Всего лишь? — перебил барон. — Всего лишь то, потом всего лишь это. А сам-то он всего лишь чересчур глуп. Да и ты тоже. Всего лишь болтаешь слишком много!Барон рассмеялся собственной шутке. Затем уставился на постельничего, словно позволив ему тем самым продолжить спор.Рэдд принял вызов. Не так уж часто у него хватало сил и смелости на то, чтобы противостоять своему господину, но сегодняшняя тема была для него слишком близка. «Жаль, что не ты здесь барон», — вспомнил он.— Монфор хочет, чтобы простые люди выбрали своих представителей, которые смогли бы добиваться справедливости, — упрямо повторил он. — В конце концов, едва ли можно ждать от аристократов того, что они станут прислушиваться к нуждам простого крестьянина…— Что верно, то верно, — перебил его Бальдемар.— …однако необходима цивилизованная форма взаимодействия, которая могла бы всех устроить. Только подумайте, если ваши подданные окажутся довольны и начнут работать лучше, это принесет вам больше денег в виде налогов и избавит от многих ненужных хлопот.— И все равно мне это противно, и я убежден, что многие со мной согласятся, — самым спокойным голосом ответил барон. — Не можем же мы позволить крестьянам указывать нам, как себя вести! Ничего удивительного в том, что поднялся такой ропот. — Он презрительно фыркнул. — Было бы неплохо, если бы Монфор начал относиться к своему монаршему долгу с большей ответственностью. Сколько ему, собственно говоря, лет? Двадцать восемь, не так ли? Он уже пять лет правит, и до сих пор не женился, не говоря уже о том, чтобы обзавестись наследником. Это же безумие!— Могу только предположить, что он придает проведению задуманной реформы первоочередное значение, — вставил Рэдд.Он знал, хотя и решил не сообщать своему господину, что даже наиболее стойкие союзники Монфора сомневаются в мудрости подобного небрежения вопросом престолонаследования. Королевство, в котором нет общепризнанного престолонаследника, всегда находится на грани смуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107