Весь манеж страшно волновался. Около самого его уха кто-то прокричал: "Семь против одного! Семь против одного за Тримболино!" Блэк был достаточно знаком с порядками на скачках, чтобы понять, что с фаворитом творилось что-то неладное. Немного
спустя он встретил одного букмекера, с которым он был знаком поверхностно.
— Какая лошадь, по-вашему, имеет больше всего шансов? — спросил он.
— Тримболино, — услышал краткий ответ. Он пошел дальше и встретил сэра Исаака у самого барьера. Барон был бледен и сильно взволнован.
— Каким это образом ваша лошадь опять так выдвинулась?
— Я опять поставил на нее.
— Как, вы поставили еще?!
— Да, я же должен был что-нибудь предпринять! — диким голосом ответил сэр Исаак. — Если я проиграю, то проиграю больше, чем в состоянии уплатить. Больше ли, меньше ли, все равно! Я вам уже сказал, что я совершенно разорен, если моя лошадь не придет первой, разве что вы мне поможете. А вы ведь не оставите меня, Блэк, старый друг? — заискивающим тоном спросил он.
— Между нами не Должно быть никаких тайн.
Блэк посмотрел на него. Если Тримболино не придет первы м, то этот человек станет его рабом. Он сможет тогда пользоваться его именем и положением, как ему вздумается.
— Если б только этот Верлонд не вел себя так гнусно, — продолжал сэр Исаак. — Он прямо-таки настраивает девушку против меня, и она не обращает на меня ни малейшего внимания. А я уже думал, что все улажено. Я ведь и ставил-то в надежде на ее деньги.
— В чем же дело?
— Я только что встретил ее тут и открыто спросил ее. Но она с ледяной холодностью отказала мне. Это ужасно!
В эту минуту по толпе пробежало движение. Через головы зрителей они увидели пестрые кепи жокеев, ехавших к старту.
Сэр Исаак тщательно избегал подходить к ограде для седлания лошадей после того, как он один раз взглянул на свою лошадь. В противоположность ему Гораций до послед- ней минуты лично наблюдал за тем, как Немезиду подготов ляли к бегу. Он осмотрел подпруги, проверил повода и отдал жокею последние приказания, потом посмотрел вслед удалившейся грациозным шагом кобыле и пошел к манежу.
— Послушайте, Грешэм, — окликнул его сзади лорд Верлонд. — Как вы думаете, ваша лошадь придет первой?
- Да, теперь я уверен в этом. —Акак вы думаете, —- медленно продолжал лорд, - если Немезида не придет первой, то первое место займет Тримболино?
Гораций удивленно посмотрел на него.
— Да, я так думаю, — ответил он спокойно.
Воцарилось молчание. Лорд Верлонд несколько раз рассеянно прошелся рукой по своему гладко выбритому подбородку.
— А что бы вы сказали, если б я вас попросил удержать вашу лошадь, чтобы она не пришла первой? — с напускным ранодушием спросил он.
Грешэм густо покраснел.
— Вы шутите, лорд Верлонд, — холодно сказал он.
— Я не шучу, я говорю с вами, как с честным человеком, и ожидаю от вас, что вы не злоупотребите моим доверием. Предположим, что я серьезно попросил бы вас приказать вашему жокею удержать Немезиду, вы бы это сделали?
— Нет, никогда. Но я не понимаю...
—Мне все равно, понимаете вы или нет. — Лорд Верлонд говорил опять своим обыкновенным резким тоном. — Но если я обещаю вам исполнить ваше сильнейшее желание, вы согласитесь?
— Нет, ни за что на свете! — серьезно ответил Гораций. Старик горько улыбнулся.
— Я понимаю.
— Но я не понимаю, зачем вы задали мне этот вопрос. — Гораций был сильно смущен. — Вы же знаете...
— Я знаю только одно: вы думаете, что я высказал эту просьбу из соображений личного характера, потому что я поставил на Тримболино, —: сказал лорд с легкой усмешкой. — Я бы посоветовал вам не слишком гордиться своей собственной честностью, — невежливым тоном сказал он, все еще улыбаясь. — Через несколько дней вы, может быть, пожалеете о том, что не исполнили моей просьбы.
— Если б вы мне только сказали... — начал Гораций. Это требование лорда, бывшего, независимо от всех своих недостатков, честным спортсменом, крайне изумляло его.
— Я вам ничего не скажу...потому что мне нечего вам говорить.
Гораций повел его вверх по лестнице на трибуну. Он все еще не мог прийти в себя. Он знал, что лорд был чудаком; знал также, что слыл он и дурным человеком, хотя никто не приводил доказательств. Но даже в те минуты, когда Гораций был самого плохого мнения о лорде, он бы никогда не подумал, что этот старый негодяй — так его теперь называл - мог серьезно попросить его удержать свою лошадь. Это было просто непостижимо. Он вспомнил о том, что лорд Верлонд в свое время был председателем и. устроителем боль-
ших скачек и что являлся членом одного из лучших спортивных клубов мира. Он очистил себе дорогу наверх, где увидел шляпу леди Мэри.
— У тебя удрученный вид, — сказала она, когда Гораций подошел к ней. — Ты поругался с дядей?
— Нет, — ответил он резко.
— Может быть, у твоей лошади мигрень? — спросила она его дразнящим тоном.
— Я вспомнил кое о чем неприятном, — бессвязно пробормотал парень.
Все лошади теперь находились у старта.
— Твоя посередине! — крикнула Мэри.
Он взял бинокль и ясно разглядел коричнево-зеленые цвета своего жокея. Серые полосы по белому и желтое кепи жокея сэра Исаака были также ясно видны. Тримболино по жребию занял место у внутренней стороны.
Двадцать четыре горячих лошади нетерпеливо топтались у старта. Стартер ждал, отдавал приказания, пока лошади толкались и брыкались, но, в конце концов, он выругался, ибо был шотландцем и не питал ни малейшего уважения к любимцам жокеев.
Эта задержка дала Горацию возможность спокойно обдумать странное предложение лорда, беседовавшего теперь с кем-то рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45