– А наш адвокат ничегошеньки пока не добился. О залоге в полиции и слышать не хотят. Надо будет ему сказать.– Ничего никому не говорите.– А-а... Ну, не буду.– Просто приходите завтра вместе с Харланом.– Раз Кролик там будет, то и я должна. И Харлана приведу.Потом я позвонил в галерею «Нэрроубэк». К телефону подошла Дениз.– Ты завтра свободна? – спросил я. – Был бы признателен, если бы ты приехала в Бруклин на панихиду.– Свободна, приеду. Хочешь поговорить со своей сообщницей?– Будь добра.Она передала трубку Каролин, и я доложил ей, что дела идут нормально, хотя и немного суматошно.– Мне нужно пройти в дом Абеля, – сказал я. – Решил отказаться от услуг Рэя. Не хочу, чтобы он заранее знал о моих планах. Тебе что-нибудь приходит в голову?– К доктору на прием вроде бы уже поздновато.– К тому же сегодня суббота. Да, этот номер не пройдет.– Я ничем не могу помочь?– Навряд ли... Если я пройду в дом, то буду там занят почти всю ночь. Я вот о чем подумал. Может, заскочить к тебе, когда освобожусь?– Э-э... У меня тут встреча назначена.– А-а... Тогда встретимся завтра на панихиде. Запиши адрес, не помню, давал ли я тебе его раньше.Я повторил адрес. Каролин записала. Затем я попросил позвать Дениз.– У Каролин адрес завтрашней панихиды. Надеюсь, вы хоть разговариваете?– "Надежды юношей питают".– Классика?.. Я вот что хотел сказать. У меня вечером куча дел, но в конце концов я освобожусь. Что, если заскочу потом к тебе?– Э-э...– Хочется повидаться, правда?– Нет, сегодня неподходящее время, Берни.– А-а... Ну ладно, тогда увидимся завтра в Бруклине.– До завтра, Берни. Ничего, если я приглашу Гора и Трумена?– Да, они есть в моем списке. * * * Автоответчик в приемной Меррея Файнзингера предложил мне назваться и оставить номер телефона или позвонить в понедельник в девять утра. Я молча положил трубку и взял телефонную книгу. Среди множества Файнзингеров я нашел Дороти Файнзингер, проживающую по знакомому мне адресу. Я набрал номер; к телефону подошел хозяин дома.– Доктор Файнзингер? Говорит Бернард Роденбарр. Я был у вас вчера днем с ногой...– Ко мне все ходят с ногой, мистер Роденбарр. Но сейчас неприемные часы, кабинет закрыт, и...– Наверное, вы меня не помните. У меня синдром Мортона, и вы посоветовали мне заказать ортоэластики.– Вы рано звоните. Они будут готовы через две недели.– Да-да, я понимаю. Но дело в том, что я внес некоторую сумму, не очень крупную...– Боюсь, что заказ уже сделан, мистер Роденбарр. В чем проблема?– Никакой проблемы, доктор. Просто сегодня днем мне кое-что подвалило, понимаете? Удачный денек на скачках, ну и все такое. Вот я и подумал, может, мне заплатить остаток, пока я не потратился. Я тут поблизости нахожусь, мог бы подняться к вам. С меня, как я понимаю, причитается двести семьдесят долларов, поскольку тридцать я уже внес и...– Вы очень любезны, мистер Роденбарр, но давайте отложим до понедельника.– Понедельник у меня трудный день. Вдобавок к понедельнику я могу просадить деньги. Для меня это минутное дело – подняться к вам.– Я, собственно, не имею права получать с клиентов деньги в неприемные часы, – ответил он, уже менее уверенно. – Вы звоните в мою квартиру, а служебное помещение находится на другом конце коридора, и оно закрыто. Мне совсем не хочется идти туда сейчас, выписывать вам квитанцию, делать запись в бухгалтерской книге...– Не надо мне никакой квитанции. Я просто поднимусь на лифте, передам вам деньги и отвалю.Файнзингер молчал. Видимо, он окончательно уверился, что имеет дело с ненормальным, а ненормальных в дом не приглашают. Очевидно, я что-то недодумал, не нашел верного подхода. Если стану продолжать в том же духе, будет еще хуже.– Ну хорошо, отложим до понедельника. Надеюсь, деньги у меня еще останутся. Я их для верности в ботинок суну. * * * В бруклинской справочной сообщили, что у них значится Дж. Л. Гарланд со сквера Чивер, но телефонистка не знала, где этот сквер, на Булыжном Холме или где-то еще, однако сказала, что номер как будто подходит. Я набрал этот номер. К телефону подошел мужчина с высоким голосом, и я попросил позвать Джессику.– Это Берни Роденбарр, – сказал я. – На панихиде завтра буду. Звоню, чтобы проверить время и место. Два тридцать, церковь Христа Спасителя, верно?– Совершенно верно.– Отлично! Да, вот еще что. Не могли бы вы позвонить двум соседям вашего деда?– Я повесила объявление в вестибюле, но вы приглашайте, кого считаете нужным.– Я так и делаю, но надо, чтобы этих двоих вы пригласили лично. Запишите, будьте добры.Я сообщил имена и номера телефонов и что надо сказать.Пока Джессика записывала, мне пришло в голову, что ей, может быть, разрешено бывать в квартире Абеля. Визит туда вдвоем – не самый хороший вариант, но лучше, чем ничего. Я спросил, была ли она у деда после его убийства. Оказалось, что нет.– У меня нет ключей, – сказала она. – Швейцар сказал, что полиция строго-настрого приказала никого туда пока не пускать. Может, вообще не позволят, не знаю. А почему вы спрашиваете?– Просто так, – сказал я. – Так вы позвоните тем людям?– Сейчас же позвоню. * * * В начале девятого я вошел в подъезд дома, где жил Абель Крау. Меня встретил незнакомый швейцар. Меня он тоже, судя по всему, не знал. Вид у него был грозный, как у овчарки бувье. «Хорошо бы не пришлось стрелять в него шприцем», – мелькнула мысль.Пистолет у меня был с собой. Правда, не под рукой, а в дипломате, вместе с отмычками, новенькой парой резиновых перчаток с вырезанными ладонями и моими широченными «пумами». Для разнообразия я надел тупоносые ботинки со шнуровкой. Ботинки были тяжелые, на кожаной подошве, не очень удобные, но они больше, чем мокасины или «пумы», шли к черному двубортному костюму и строгому, темному галстуку с едва заметными полосками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59