Эдуард сжал мое лицо немного крепче:
- Анита, ты все-таки должна держаться.
- Я знаю, - сказала я.
- Ты можешь это сделать? - спросил он.
- Кто? - спросил Виктор врача.
- Вивиана.
- Мы должны спешить, - сказал Виктор. - Моя мать знает. Кто-то говорил с ней. Я бы предпочел, чтобы Аниты здесь не было, когда она приедет.
- Подожди, - сказал Эдуард.
Врач чистил слишком глубоко, и я дернулась снова, мои руки сотрясались на столе.
- Я не могу не двигаться, - наконец признала я.
- Бернардо, Олаф, - позвал он.
- Черт, - выругалась я.
Я не хотела, чтобы меня держали, но... не cуществовало способа, чтобы я не боролась. Я не могла не бороться.
Было смешно, что никто из нас не спорил, что мы не хотим быть здесь, когда мама Виктора прибудет. Она почти подчинила меня, когда со мной все было в порядке, а такую слабую и больную... Я не знала, смогу ли я не пустить ее в мою голову.
Бернардо взял мою правую руку и держал ее в двух местах. Виктор взял меня за другую руку с капельницей, еще торчащей из нее. Когда я почувствовала руку на одном из моих бедер, я знала, чья это рука: Олаф.
- Черт, - сказал я.
- Посмотри на меня, Анита. Поговори со мной.
- Ты поговори со мной, - сказала я.
Я почувствовала руки на животе.
- Что вы делаете? - И я ненавидела свой высокий и испуганный голос.
- Я собираюсь начать шить. Я сожалею, чтобы причиняю вам боль.
Тогда я почувствовала укол первого прохода иглы, но он не будет последним. Чтобы избежать рубцов, они использовали более тонкую иглу, более тонкую нить. Все это вместе займет больше времени, больше стежков. Я не была уверена, что я стоила этого.
Эдуард разговаривал со мной, в то время как другие пытались удержать меня на месте. Он говорил о Донне и детях. Он шептал о миссиях в Южной Америке, где я никогда не была с ним, и он убивал тех, кого я встречала только в книжках. В его рассказе было больше личных деталей, чем он когда-нибудь говорил мне. Он готов был продолжать рассказывать свои секреты , только бы я могла просто лежать.
Я все ждала, что боль притупится, но этого не случилось. Боль оставалась острой и тошнотворной, и ощущение того, как мою кожу стягивают вместе, было сильнее, чем мог вынести мой желудок.
- Меня сейчас стошнит, - успела я сказать.
- Ее сейчас стошнит - повторил Эдуард, и руки отодвинулись. Я попыталась перекатиться на свою сторону слишком быстро, и распрощалась с едой, которую пыталась удержать на последнем месте убийства. Вегас собирался стать настоящим городом веселья.
Боль в животе была свежей и резанула где-то посередине рвоты. Доктор вытер мне рот, потом положил меня снова на спину.
- Она разорвала несколько швов.
- Прости, - удалось мне сказать.
Теперь голос доктора звучал сердито.
- Мне нужно, чтобы ее держали, она по-прежнему дергается, и если она продолжит рвать от боли, швы могут не выдержать.
- Что вы хотите от нас? - Спросил Виктор.
Я была просто счастлива, что он не зашивал меня. Пусть говорят вечно, только бы он не начинал снова. Я поняла, что это не только боль, но еще и ощущения.
- Держите ее, - сказал доктор.
Раствор помог очистить мой разум и мое видение, так что я могла разглядеть его сейчас. Он был афроамериканцем, волосы острижены близко к его голове, среднего телосложения, маленькие уверенные руки. Он был одет в зеленый хирургический халат поверх одежды, и такие же перчатки.
Руки Эдуарда переместились с моего лица к плечам, придавив их к столу. Виктор взял меня за ноги и позволил Олафу сжимать руку, которую он уже держал. Когда большой человек запротестовал, Виктор сказал:
- Я вертигр, и ни один человек, каким бы сильным он не был, не может соревноваться со мной.
Олафу это не понравилось, но он положил руку мне на плечо, выше локтя, а Виктор взобрался на стол, чтобы прижать нижнюю часть моего тела. Он был сильным. Все они были сильными, но благодаря вампирским меткам Жан-Клода, я тоже. Эдуард нажал достаточно сильно, чтобы удержать мои плечи, но я не могла помочь, и дергалась снова, как только иглы начинали двигаться через мою кожу.
- Кричи, - сказал он.
- Что?
- Кричи, Анита, ты должна дать этому выйти тем или иным способом. Если ты будешь кричать, может быть, ты перестанешь дергаться.
- Если я начну кричать, я не остановлюсь.
- Мы не скажем, - произнес Бернардо со стороны руки, которую он прижимал, очень сильно, к столу.
Иглы впились в мою кожу, и потянули. Я открыла рот и закричала. Я поместила весь страх, все отчаяние в этот звук. Я кричала так часто, как только могла дышать. Я кричала громко, долго и позволила себе погрузиться в это. Я кричала и плакала, и ругалась, но я перестала дергаться так сильно.
Когда врач закончил, я дрожала и была покрыта потом, и меня тошнило, мои глаза не могли сосредоточиться, и горло болело, но мы закончили.
Доктор заменил пустой пакет с прозрачной жидкостью на свежий.
- Она снова в шоке. Мне это не нравится.
Кто-то принес одеяло и укрыл меня им. Я успела сказать грубым, словно не принадлежащим мне, голосом:
- Мы должны идти. Виви будет здесь, и с Паулой Чжу нужно разобраться.
- Вы никуда не поедете, пока не закончится другой пакет жидкости в капельнице, - сказал доктор.
Эдуард вернулся к моей голове, приглаживая концы моих волос там, где завитки приклеились к моему лицу.
- Он прав. Ты не можешь вот так выйти.
- Мы пойдем и убедимся, что Паула Чжу не уйдет, - сказал Олаф.
- Да, - подтвердил Бернардо. - Мы можем сделать это.
Они уехали, и меня обернули еще одним одеялом, потому что мои зубы начали стучать. Эдуард коснулся моего лица еще раз.
- Отдыхай, я буду здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184