Эти стены были свидетелями признан
ия в миллионах грехов, или, как думал отец Азетти, дюжины грехов, но соверш
енных миллионы раз.
Размышления священника прервал хорошо знакомый шум по другую сторону п
ерегородки Ч звук отодвигаемой занавески и хриплый вздох пожилого чел
овека, опускающегося на колени. Отец Азетти сосредоточился и привычным д
вижением отодвинул закрывающую решетку планку.
Ч Благословите меня, отец, ибо я согрешил...
Лицо исповедующегося оставалось в тени, но голос был очень знакомым. Он п
ринадлежал самому знаменитому обитателю Монтекастелло Ч доктору Игна
цио Барези. Доктор в некотором роде напоминал самого Азетти Ч чужака из
большого мира, заброшенного в удушающую красоту провинции. О них постоян
но шептались, и объекты внимания здешних обывателей постепенно стали др
узьями. Впрочем, если не друзьями, то союзниками Ч насколько позволяли р
азница в возрасте и различие интересов. Положа руку на сердце, между ними
не было ничего общего, если не считать избыточного образования. Доктору
давно перевалило за семьдесят, и стены его дома пестрели дипломами и сви
детельствами, подтверждающими успехи владельца в науке и медицине. Свящ
енник не был столь знаменит Ч он десять лет оставался служащим на задво
рках политической жизни Ватикана.
Однако вечерами по пятницам они частенько сиживали за шахматной доской
на площади у «Кафе нейтрале», потягивая вино «Санто». Беседы их текли вял
о, никогда не касаясь личной жизни. Замечания о погоде, тост за здоровье па
ртнера и затем: «...пешка О на f5...». Тем не менее после года обменов ничего не з
начащими фразами они знали кое-что друг о друге, и это их вполне устраивал
о.
Правда, в последнее время доктор появлялся в «Кафе» нерегулярно. Священн
ик слышал, что старик прихворнул, и сейчас, узнав его голос, понял: здоровь
е Барези основательно пошатнулось. Слова исповеди доносились до отца Аз
етти едва-едва, и ему пришлось прижаться виском к решетке, чтобы их расслы
шать.
Нельзя сказать, что священника разбирало любопытство. У Азетти не было н
еобходимости вслушиваться в признания исповедующихся. За десять лет он
хорошо изучил слабости паствы. В свои семьдесят четыре года доктор навер
няка поминал имя Господа всуе и не проявлял достаточного милосердия. Пре
жде чем заболеть, он мог испытывать плотское вожделение или даже соверши
ть прелюбодеяние, но теперь для бедняги все кончено, он слабел с каждым дн
ем.
Тем не менее в атмосфере городка витало нездоровое любопытство в отноше
нии близкого конца доктора, нетерпеливое ожидание, от которого даже отец
Азетти не мог избавиться. Вообще-то доктор был состоятельным, благочест
ивым холостяком, иногда жертвовал городку и церкви некоторые суммы дене
г. Конечно, отец Азетти считал доктора несколько...
Тут священник сосредоточил внимание на прерывистой речи доктора. Тот ле
петал что-то в свое оправдание, как часто случается с исповедующимися, ко
торые, не упомянув о грехе, начинают перечислять свои всегда благие наме
рения. Доктор упомянул гордыню Ч о том, что был ослеплен ею, Ч а затем о св
оей болезни, заставившей его задуматься о бренности жизни. Он осознал ош
ибочность своих поступков.
«Ничего особенного», Ч подумал Азетти. В преддверии кончины люди часто
вспоминают о своей ответственности, прежде всего моральной. Он еще размы
шлял об этом, когда доктор наконец добрался до сути и стал рассказывать о
самом грехе. О том, что он действительно совершил.
Ч Что?!
Доктор Барези приглушенно, но весьма настойчиво повторил. А затем описал
подробности, чтобы не допустить превратного толкования своих слов. Вслу
шиваясь в потрясающий и весьма убедительный рассказ, отец Азетти чувств
овал, как колотится в груди сердце. То, что совершил этот человек, являлось
самым чудовищным из всех грехов, которые можно представить. Смертный гр
ех этот был настолько ужасен и глубок, что даже Небеса рисковали не оправ
иться от него во веки веков. Неужели такое вообще возможно?
Доктор замолчал. Хрипло дыша, он стоял на коленях во тьме, ожидая от своего
друга и союзника отпущения.
Но отец Азетти утратил дар речи. Он не мог произнести ни слова. Он потерял
способность думать и дышать. Ему казалось, что он по грудь погружен в беше
ную горную стремнину. Священник с трудом глотнул воздух широко открытым
ртом, но и после этого его гортань осталась сухой и одеревеневшей.
Доктор тоже внезапно лишился голоса. Он хотел что-то сказать, но вместо сл
ов из его горла вырвался судорожный хрип. Барези попытался откашляться.
Это был странный, придушенный звук, зародившийся в глубине груди и неожи
данно взорвавшийся настолько яростно, что стены исповедальни дрогнули.
Священник испугался, что старик умрет от удушья, но этого не произошло. Дв
ерь исповедальни резко распахнулась, и доктор ушел.
Отец Азетти не мог подняться Ч так бывает с теми, кто стал свидетелем про
исшествия со смертельным исходом. Наконец правая рука священника подня
лась, и он осенил себя крестным знамением. Через мгновение Азетти уже был
на ногах и, откинув в сторону занавес, выступил из темноты исповедальни в
колонну небесного света.
Вначале ему показалось, что мир исчез. Отец Азетти не увидел ничего, кроме
пылинок, возносящихся ввысь в световом потоке. Медленно, очень медленно
его глаза начали приспосабливаться. Взгляд неуверенно блуждал еще неко
торое время, прежде чем нащупал хрупкую фигурку доктора, ковыляющую по б
оковому приделу к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26