Мне рассказали, что ты дав
но уже ждешь в приемной.
Ч Ваше преосвященство, Ч начал отец Азетти, присаживаясь на краешек ши
роченного кожаного кресла и выжидая, пока отец Маджо покинет кабинет. В е
го голове теснились давно отрепетированные слова. Но вдруг он увидел, чт
о Маджо, вместо того чтобы выйти, уселся неподалеку от двери. Азетти кашля
нул.
Ч Итак? Ч поторопил его кардинал.
Азетти покосился в сторону отца Маджо. Кардинал несколько раз перевел вз
гляд с одного священника на другого и заметил:
Ч Он Ч мой помощник, Джулио.
Азетти понимающе кивнул.
Ч И он останется, Ч закончил Орсини.
Азетти снова кивнул. Он чувствовал: терпение кардинала заканчивается.
Ч Ты пришел просить о прощении? Ч спросил Орсини. Ч Устал от сельской ж
изни?
Азетти услышал, как за его спиной фыркнул отец Маджо. Только сейчас он пон
ял, что за последние дни кое-что потерял. Он утратил честолюбие. Но как бы у
жасно это ни звучало Ч даже для него, Ч утрата амбиций не столь болезнен
на, как потеря, к примеру, ноги. Скорее, это похоже на исцеление от лихорадк
и. Окидывая взглядом кабинет Орсини, священник ясно осознал, что, несмотр
я на ностальгию первого дня, никакая сила не заставит его снова погрузит
ься в интриги Ватикана. В Монтекастелло он обрел нечто гораздо более цен
ное, чем карьера. Там он обрел веру.
Но об этом не стоило говорить с Орсини. Кардинал и сам был редкостью для Ва
тикана. Он веровал искренне и слыл ревностным и непоколебимым воином Кре
ста. Тем не менее Азетти знал, что душа провинциального священника Орсин
и не интересует. Его интересует власть, и всякое проявление душевной иск
ренности будет истолковано кардиналом как трюк или политический манев
р.
Ч Нет, Ч сказал Азетти. Ч Я здесь не ради себя. Ч Взглянув в хищные глаз
а собеседника, он продолжил: Ч Есть нечто такое, о чем Церкви следует знат
ь...
Кардинал поднял руку и с холодной улыбкой промолвил:
Ч Джулио, умоляю, избавь меня от предисловий.
Отец Азетти вздохнул. Бросив нервный взгляд в сторону отца Маджо, он кину
лся в омут, позабыв о речи, которую репетировал целую неделю. В какой-то мо
мент слова стали путаться, но священник сразу взял себя в руки.
Ч Я выслушал исповедь, Ч запинаясь произнес он. Ч Исповедь, которая ед
ва не разорвала мое сердце.

Глава 4

Несколько дней после встречи с Азетти кардинал не мог прийти в себя. Его в
олновала судьба человека, беспокоился он и о Боге. И о себе Орсини беспоко
ился тоже. Что ему делать? Что делать другим? Впервые в жизни кардинал почу
вствовал, что с подобным грузом ему не справиться, настолько чудовищными
могут быть последствия исповеди доктора Барези. Совершенно очевидно, чт
о о проблеме следует доложить непосредственно папе, однако тот большую ч
асть времени едва ли способен воспринимать информацию, и его сознание пу
льсирует как слабый радиосигнал. Такая задача... Да она просто может его до
конать.
Проблема осложнялась тем, что требовала абсолютной секретности. Не было
ни единого человека, которому кардинал Орсини мог доверить тайну. Конечн
о, кроме него, в Ватикане она известна лишь отцу Маджо. Обстоятельство, в к
отором Орсини приходилось винить только самого себя. Джулио Азетти не хо
тел присутствия свидетелей, но он, кардинал, настаивал: «Он Ч мой помощни
к, Джулио. Ч И после короткой паузы: Ч И он останется».
И почему у него вырвались эти слова? Да потому, говорил он себе, что ты пров
ел слишком много времени в Ватикане и очень мало в мире. Ты проникся горды
ней и уже не можешь представить, что приходской священник способен сказа
ть нечто интересное и важное. В результате единственным твоим конфидент
ом оказался Донато Маджо.
Донато Маджо. Мысль об этом типе заставила кардинала Орсини громко засто
нать. Маджо работал архивистом-исследователем и лишь изредка исполнял р
оль клерка. Однако, несмотря на столь низкое положение, он без стеснения в
ысказывал свои теологические воззрения. Традиционалист, молящийся всл
ух о «католицизме с более крепкими мускулами», он неоднократно говорил о
б «истинной мессе», что было не чем иным, как завуалированной критикой це
рковных реформ, предпринятых II Ватиканским собором.
Но если обряд, предписанный Тридентским собором (служба идет на латыни, а
пастырь стоит спиной к пастве), Ч «истинная месса», то теперешнюю мессу н
адо считать «ложной» и не чем иным, как святотатством.
Хотя Орсини никогда не обсуждал с Маджо догматы веры, он сразу почувство
вал, какие позиции занимает священник по многим вопросам вероучения. Это
т догматик не только презирает мессу, на которой древняя латынь уступила
место английскому, испанскому или иному живому языку, он наверняка не од
обряет положение, согласно которому обязательное посещение воскресной
службы можно заменить субботней вечерней. Как всякий традиционалист он
отвергает любые попытки модернизировать Церковь так, чтобы она стала бо
лее близкой людям. Кстати, консерватизм Маджо не ограничивался неприяти
ем таких потенциально резких шагов, как рукоположение женщин в священни
ческий сан, разрешение клирикам вступать в брак или допущение абортов. Е
го консерватизм был гораздо глубже. Донато Маджо в вопросах церковных до
гм слыл настоящим неандертальцем.
В общем, не было смысла интересоваться мнением Маджо о поступке доктора
Барези. У священнослужителей, подобных Донато, мнений не бывает, у них име
ются лишь рефлексы, причем рефлексы вполне предсказуемые.
По большому счету все это не имело значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26