Они четверо — он, Адриан, Руперт и Филипп — снова были неразлучны. Они все вновь стали беззаботными детьми, носившимися то вверх, то вниз по лестницам этого старого дома, в библиотеке которого сейчас находились. Лукас вспомнил, как отмечался его четырнадцатый день рождения на той самой лужайке Хэйг-хауса, на которой во время бала Белла приказала разбить шатер для гостей, вспомнил, как он занимал деньги на приобретение Хокс-хилла… Вспомнил всю свою жизнь.
«Ради нашей старой дружбы», — сказал Руперт. Как звучал когда-то их девиз? «Никогда не покидай друга в беде» — так, кажется. Лояльность — вот о чем шла речь.
Его глаза наполнились слезами. Господи, что же это за ужас?! Нет-нет, такого просто не может быть! Он сейчас проснется — и кошмар рассеется. Безумные мысли проносились у него в голове, пока он лихорадочно искал ответ на свой вопрос. Но ответа не было. Осталось только горькое сожаление.
Он вынужден был признать и смириться с тем, что все происходило наяву, и ему предстояло решить, как следует поступить. И времени у него почти не оставалось.
Лукас встряхнул головой. Тот, кто поднял руку на Джессику, не мог не стать его заклятым врагом, и ему казалось, что он вот-вот задушит Руперта, или хотя бы затеет с ним драку, или…
— Ради нашей старой дружбы, — повторил Руперт. В его глазах тоже стояли слезы.
Лукас быстро подошел к нему и вложил в его руку оружие.
— Я объяснюсь с полицией, — проговорил Лукас, — но только расскажи мне, как умер Стоун.
— Я свернул ему шею, — поспешно ответил Руперт.
В дверь ударили чем-то тяжелым, и одна из створок разлетелась вдребезги.
Мужчины в последний раз посмотрели друг на друга, и Руперт прошептал:
— Прости меня, если сможешь.
Раздался выстрел. Несколько человек, ворвавшихся в библиотеку, склонились над мертвым телом.
Находившейся за много миль от Хэйг-хауса Джессике показалось, что ее ослепил яркий солнечный свет. Она пошевелилась на постели и раскрыла глаза. Ее окружали знакомые предметы. Она была в своей комнате. На столике лежал молитвенник и стоял графин с водой.
— Лукас, — прошептала Джессика и приподнялась на локтях.
Он сидел в полумраке на единственном здесь кресле, скрестив вытянутые вперед ноги. Когда она произнесла его имя, он резко встал и подошел к кровати. На его лицо падали лунные лучи, и Джессика отчетливо видела жесткие складки в углах рта, глаза, в которых читалась тревога за нее, ввалившиеся от усталости щеки.
— Он умер, — тихо сказала она, — да?
Лукас сел на край кровати и ответил:
— Он застрелился из моего пистолета.
Вздох вырвался у нее из груди. Нет-нет, ей вовсе не хочется знать, как именно все это произошло. И скорее всего она никогда не станет расспрашивать об этом.
— Что же вы сказали констеблю? — спросила она, понимая, как трудно пришлось им с Адрианом объясняться с властями.
Он пробормотал что-то неразборчивое, а потом коротко рассмеялся:
— Ты же отлично нас знаешь! Да, мы снова сомкнули ряды, чтобы защитить одного из нас.
В его голосе слышалась такая боль, что ей захотелось погладить его по щеке. Однако она не стала этого делать, понимая, что сейчас он вряд ли нуждается в ее поддержке.
— Я сказал констеблю, — продолжал тем временем Лукас, — будто Руперт посчитал, что Стоун оскорбил тебя, когда ты гостила в его доме. Они поссорились, объяснил я Клэю. Стоун споткнулся о каминную решетку, неловко упал и сломал себе шею. Руперт, мол, испугался и похоронил покойника в склепе в старом монастыре. Я же обнаружил могилу и обвинил его в убийстве. Чтобы избежать бесчестия, Руперт застрелился.
Джессика помолчала, а потом тихо спросила:
— И констебль Клэй поверил тебе?
— Конечно, нет, — покачал головой Лукас. — Моя история была явно шита белыми нитками. Взять хотя бы склеп святой Марты. Я так и не смог толком объяснить, как мне удалось попасть туда. Думаю, что констебль Клэй что-то подозревает, но докопаться до истины ему не удастся, если только… если только он не узнает всего того, что известно тебе.
— Понимаю, — прошептала Джессика, хотя смысл его слов ускользнул от нее.
Лукас резко поднялся и подошел к окну.
— Если ты хорошенько подумаешь, то признаешь, что это был наилучший выход из положения, — проговорил он, не оборачиваясь. — Таким образом я защитил всех нас, а не только Руперта. Если бы я передал его в руки констебля, многое всплыло бы наружу, слишком многое пришлось бы объяснять… Полиция проведала бы о том, как твой отец поступил с Джейн Брэгг, какую роль на самом деле сыграл Родни Стоун… в общем, ты уже, надеюсь, поняла, что я имею в виду. Пострадали бы ни в чем не повинные люди.
— Понимаю, — повторила она.
— Неужели ты искренне так считаешь? Ты сейчас искренна со мной?! — воскликнул Лукас и изумленно взглянул на нее. — Господи, Джесс, да ты же само милосердие и всепрощение! Ведь он почти добрался до тебя! Помнишь, что случилось там, на том обрыве? Если бы мы не отыскали тебя тогда, если бы мы опоздали, ты лежала бы нынче не в постели, а в гробу!
Она вздрогнула и невольно взглянула на свои руки, которые блестели от мази. Сестра Долорес щедро смазала все ее многочисленные царапины и порезы. Джессика поежилась, подумав об острых камнях и шершавой скальной стене, по которой она спускалась, и внимательно взглянула на собеседника.
— А ведь ты так и не рассказал мне, — негромко произнесла она, — что именно тогда произошло. Как ты сумел найти меня?
— Это было невероятное везение, улыбка фортуны, перст Божий, просто судьба — называй как хочешь! — Лукас подошел поближе. Его голос звучал так резко, что Джессика опасливо посмотрела на него и на всякий случай отодвинулась к стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143