а почему не смогли сделать этого мы? Где,
скажем, наши народные лубки, которые каждый крестьянин вез с ярмарки? Спа
лили на самокрутки? Где старые чугуны, утюги, прялки? Сдали в утильсырье на
переплавку, разбили, исковеркали, закопали на свалках? Она сидит с прямой
, как вдовствующая герцогиня, спиной. Лопатки сведены, голова не лежит на ш
ее, а приподнята, чтобы не собирались складки. Актерская профессия и тавр
о прежде красивой и значительной женщины не дают опускаться. Если бы не в
язаные, с узлами артрита, руки… Но как, оказывается, бывают хороши и привле
кательны далеко не молодые женщины.
Ц Все проще простого. Ц Серафима вдруг как бы упростила подготовленны
й ею ранее ответ, решила сыграть его не в героических и возвышенных тонах,
а на манер ролей юродивых, старых купчих и свах в пьесах Островского. Но и
это потребовало от нее, несмотря на певучесть интонаций, большей жесткос
ти формулировок.Ц На волне перестройки Ц приписки, хлопковое дело Ц Су
леймана Абдуллаевича посадили. Я сразу же уехала из республики, из Средн
ей Азии, в Иркутск. Конечно, помогло звание, кино почти перестало работать
. Но и со званием прожить было нелегко. Кое-что продала. Ты, конечно, понимае
шь, что прежде у меня было другое положение.
Разобраться во всем этом было не так уж и трудно. В начале «перестройки» з
аболела Саломея, стала меньше ездить за границу, деньги перестали что-ни
будь стоить. В 90-х мы тоже что-то продавали, а назавтра деньги значили уже в
половину меньше. Когда Саломея изредка пела где-нибудь в Казани или Омск
е, она с гастролей привозила соленое свиное сало, мёд, консервы, сыр Ц все,
что поклонники доставали ей по госцене или что она сама умудрялась купит
ь. В это время такая бездна компромата на всех и вся шла по телевидению, чт
о я вполне мог пропустить грустную историю одного из секретарей республ
иканских ЦК.
Я помнил основной психологический закон доверительного разговора: не п
еребивать и никаких уточнений, даже если не понимаешь. Следует только со
чувственно кивать. На словах «другое положение» я подумал про себя: если
бы при этом «положении» была не выдающаяся актриса, а просто молодая кра
сотка с крашеными под блондинку волосами, театру бы не повезло. Но надо бы
ло слушать.
Ц Машина, которая меня отвозила на репетицию и с репетиции, курорт летом
, другое медицинское обслуживание, другие продукты. А тут я оказалась в не
знакомом городе, в однокомнатной квартире. Приходилось завоёвывать мес
то в театре. Положение актрисы на амплуа старухи или даже «гранд-дамы» эт
о совсем не то, что у основной героини, балующейся иногда характерными ро
лями.
Тут я улыбнулся.
Ц Ты чего смеешься, чекалка?
Ц Меня зовут, кстати, Алексей, ты не забыла?
Ц Не забыла, не забыла. Ц Алексеем меня женщины почему-то никогда не наз
ывали. Саломея обращалась чаще по фамилии: «Романов, сходи за молоком», «Р
оманов, иди в гараж за машиной, через час мне ехать в театр», «Романов, ты чт
о-то плохо выглядишь, не заболел?»
Ц Я вспомнил, как ты играла Комиссара в «Оптимистической трагедии».
Ц Как в Кушке мы увидели в зале голых солдат?
Ц Нет, совсем нет! Ц Дружеский ужин на то и дружеский ужин, чтобы проводи
ть его весело и не только за функциональными разговорами. Ц Как на прави
тельственном спектакле, ты оговорилась.
В возникшую на секунду паузу мы оба вспомнили тот эпизод. Каждый, конечно,
по-своему.
Собственно, зачем мы ходим в театр? Узнать содержание пьесы, чтобы её не чи
тать? Это современного потребителя духовной продукции радует, когда, ска
жем, на кассете с курсом английского языка написано: «За рулем, дома, на от
дыхе. Короткие, удобные для запоминания уроки. Слушайте и запоминайте. Не
надо ничего читать». Тексты пьес мы знаем, мы приходим в театр слушать под
тексты. Я иногда вцеплялся в ручку кресла, когда слышал, как волшебным гол
осом, так тихо, что было слышно, как в зале дышит какой-нибудь залетевший с
юда астматик, Серафима произносила, обращаясь к герою «Оптимистической
трагедии», которого, кстати, звали так же, как и меня. Он умирал, она трясла е
го за плечо, будто пыталась поднять: «Алексей, мы разобьем их в пух, в прах».
На правительственном спектакле Серафима оговорилась: «Алексей, мы разо
бьем их в пух, в пах». Если бы в зале кто-нибудь засмеялся или хмыкнул, заслу
женная артистка, вряд ли стала бы когда-нибудь народной, но половина зала
уже сидела со слезами на глазах. Все поняли, что это была оговорка. Серафим
а выдержала паузу и повторила: «Алексей, Алешенька! Ц тогда я подумал, чт
о второй раз произнесенное имя точно относится ко мне. Ц Мы разобьем их в
пух, в прах». Аплодисменты. Какая тогда была овация! Поздно вечером я, дожд
авшись, чтобы никого в округе не было, прошмыгнул в подъезд дома, где жила
Серафима, и, кормя меня ужином, она сказала: «Я помертвела, когда оговорила
сь. На обычном спектакле здесь вся бы сцена взорвалась хохотом. А тут слыш
у, как умирающий Алексей, через сжатые зубы, не дрогнув ни единым мускулом
в лице, шепчет: «Повтори еще раз».
Ц Ну и что дальше?
В той же тональности Серафима продолжила рассказ:
Ц Дальше становилось всё хуже. Ни друзей, ни знакомых. Люди, наверное, кое-
что узнали о Сулеймане Абдуллаевиче, появилась какая-то завистливая нед
оброжелательность. За спиной всегда шепотки… Квартира обогревалась пл
охо, свет отключали, грипп, два подряд воспаления легких, попала в больниц
у, сделали обследование, оказалось, не только легкие надо лечить, но и дела
ть операцию на почке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86