– Хорошая легенда, только я не понял – к чему ты это рассказал?
– А к тому, Микола, чтобы ты понял, чем нас всех берут. Ты как думаешь, кто может быть главным редактором газеты при нынешнем режиме?
– Ну догадываюсь, что не ангел...
– Хуже! Ты сам подумай – если президент... сам понимаешь, какой, то кто будет назначен главным редактором президентской газеты?
– Это понятно...
– Нет, ты такого и представить себе не можешь! На эту должность назначили старого зажравшегося козла, который готов лизать задницу каждому, кто в этот конкретный момент наверху. Когда-то он восхвалял прелести коммунистического завтра и воспитывал молодежь в духе идеалов марксизма-ленинизма, потом стал первым рупором демократии, обратившись к своеобразной тематике – проституции и наркомании. Теперь стал борцом за идеалы нашего президента, гневно обличая всех, кто ставит нашему «батьке» палки в колеса. Но самое противное – методы, какими он действует. Более подлого, более паскудного человека на его месте трудно себе представить.
– И что, все такие?
– Практически все. Еще один главный редактор – старпер из номенклатуры еще коммунистических времен. Следующий – из обыкновенных, ничем не примечательных журналистов, получил должность пресс-секретаря предыдущего премьера и тут же прыгнул в кресло главного редактора совминовской газеты. Еще один его коллега в принципе человек нормальный и умный, но хребет у него уже сломан – у каждого из нас ведь есть дети, а если он полетит со своей должности, то баксов двести в месяц потеряет как минимум.
– То есть ты хочешь сказать, что вам просто не дают, не разрешают написать так, как можно и нужно?
– Да, – Михась согласно кивнул и снова наполнил рюмки водкой, – нам, Микола, предложили правила игры, которые пришлось принять. А ты видел когда-нибудь «Свободу» или «Белорусскую деловую»?
– Видел. Они-то другие!
– Половина... да нет, семьдесят пять процентов подписей там – псевдонимы. Мы же все там печатаемся понемногу – не столько зарабатываем, сколько изливаем душу. Тебе не показалось, что эти газеты слишком злые, слишком безапелляционно-критические?
– Да.
– Естественно! Если все время молчишь и лишь потом высказываешься – сам понимаешь, как скажешь и что скажешь... – Михась поднял рюмку. – Ладно, Коля, надеюсь, ты кое-что понял про журналистику в нашей стране, ведь тебе тоже, насколько я врубился, предстоит работать в этой системе. А потому давайте выпьем – за нас, за то, чтобы наступили лучшие времена.
– Давайте!
Все дружно опустошили рюмки, энергично и с чувством чокнувшись.
Коля именно такого ответа и ожидал, поэтому особого удовлетворения не почувствовал – вопросы оставались.
– Михась, а радио, телевидение?
– Там еще хуже – там контроль ого-го! Знаешь, например, что на белорусском радио те, кто работает в эфире, подразделяются на три категории? – Михась разговорился, а так как тема действительно была весьма актуальной и животрепещущей для всех журналистов, то теперь к их разговору прислушивался весь столик, иногда реагируя возгласами, невнятными междометиями или тихими комментариями.
– Что за категории? – заинтересовался Николай. Приехав в Минск, он подумывал поработать в новой роли – в качестве журналиста электронных средств массовой информации. Поэтому теперь все связанное с местными радио и телевидением его особенно интересовало.
– Первая, самая многочисленная категория так называемые «рабы» – ребята не имеют никаких прав. Прежде чем выйти в эфир, их материал читают и слушают и главный редактор программы, и редактор студии, и кто-то из администрации, кто курирует данную редакцию. И не дай Бог журналисту спороть в эфире какую-нибудь отсебятину, хоть на букву отклониться от написанного заранее текста – наказание будет суровым, неотвратимым и моментальным! Эти «рабы» скромно получают согласно своим тарифным ставкам, отламывают процент от рекламы и в общем довольствуются примерно ста пятьюдесятью долларами в месяц.
– Сто пятьдесят баксов в месяц? Негусто, – разочарованно протянул Самойленко, с улыбкой взглянув на Наташу. – Ты бы меня с такими «бабками» из дому выгнала, правда?
– Ой, иди ты! – отреагировала жена, обиженно отвернувшись.
– Следующая категория уже покруче – им тоже нужно читать текст информации с бумажки, заранее вычитанной и выверенной, но разрешены и импровизации – о погоде, о музыке, о всяких прочих подобных штучках, которые не будут затрагивать ничьи интересы. Эти ребята обычно работают в прямом эфире, а так как сейчас подобная форма работы на радио весьма популярна, без определенной доли свободы, без импровизации им не обойтись.
– Ну, это понятно.
– Впрочем, – Михась подмигнул Коле, – ты и сам, наверное, почувствовал – говорит-говорит ведущий по-человечески, а как только о политике, так сразу и голос меняется, и фразы становятся, как... – он на мгновение замолчал, подыскивая нужное сравнение, – как из официального сообщения пресс-службы администрации президента.
– Точно, – согласился Коля.
– Вот. Эти ребята получают уже побольше «рабов» – слушатели их уважают, а так как какую-то свободу слова в эфире они все же имеют, то, значит, нуждаются и в «прикорме» от руководства – до трехсот долларов в месяц с премиальными они получают.
– Ну, это и впрямь уже ничего, – Колино лицо, наверное, приняло слишком уж довольное выражение, поэтому теперь уже Макс поспешил вмешаться:
– Хорошо-то хорошо, но только пока ты попадешь в эту категорию, пару-тройку лет попашешь за сущие копейки. Хорошо, что у нас, в газетах, такого дебильства нет, скажи, мужики?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91