..»
Он пришел в себя примерно через полчаса.
Голова раскалывалась, глаза, все лицо его от ударов распухли, ноги и руки не слушались совершенно, и он с трудом соображал, где он и что с ним.
Идти он не мог, а потому, сжав всю свою волю в кулак, пополз по лестнице, благо до пятого этажа оставалось всего каких-то четыре лестничных пролета.
На их преодоление ему потребовалось десять минут – он все время посматривал на чудом уцелевшие часы, ведь в голове, как будто застряв, билась лишь одна мысль о том, что ему надо успеть на день рождения дочери.
Наконец он дополз до своего этажа и, преодолев балкончик, соединяющий лестницу с лифтовыми площадками, дополз до дверей предквартирного тамбура.
Новый район – это не только неухоженная территория, проблемы с транспортом и нехватка объектов соцкультбыта. Новый район – это и ежедневные квартирные кражи, когда под маркой перманентных вселений-выселений можно спокойно и не торопясь вынести, помимо традиционных золота и денег, телевизор, холодильник и даже мебель.
Поэтому практически все, получая квартиру в новом доме, стараются, объединившись с соседями, отгородиться от внешнего мира – железные двери тамбуров стали в наших новых микрорайонах совсем не редкостью.
Похожую дверь поторопился установить со своим соседом Петром Павловичем, директором маленького авторемонтного кооператива, и Николай Самойленко, боясь больше не за имущество, а за спокойствие и безопасность своих любимых женщин – Наташки и Леночки.
Теперь эта проклятая железная дверь, обтянутая дерматином, возвышалась над ним неприступной крепостной стеной, вдруг превратившись из защитницы его дома в непреодолимое препятствие на пути к нему.
Шансов встать хотя бы на колени, чтобы вытащить из карманов брюк ключи и отворить тугой замок, у него не было никаких.
И все же, цепляясь ногтями за дерматиновую обивку, Николай попытался добраться до замка, но лишь понапрасну истратил последние остатки сил, снова потеряв сознание.
Очнулся он от пронзительного женского крика.
Он с трудом открыл глаза – над ним кричала жена Петра Павловича.
На Колино превеликое счастье она вдруг решила в половине двенадцатого ночи вынести мусор. Открыв дверь и обнаружив валяющегося на полу Самойленко, в первое мгновение женщина злорадно подумала: «Ага! Такой хороший, такой интеллигентный – а ничем от моего не отличается. Надрался, как скотина, до дому даже не дополз!»
Она уже хотела просто переступить через Николая, чтобы на обратном пути позвонить в дверь соседке – пусть идет, забирает свое богатство, – как вдруг заметила, что волосы на затылке у Николая мокрые от крови. Кровь также стекала из его порезанной руки, оставляя на полу красную дорожку, тянувшуюся от самого балкончика.
Женщина склонилась ниже, в слабом свете коридорной лампочки пытаясь заглянуть в лицо своего соседа, а когда увидела – закричала дико:
– У-би-ли-и! Ко-лю-ю у-би-ли-и! А-а-а!
На ее крик на площадку выскочили Петр Павлович и Наташа, за ней выбежали и ее родители, которые приехали к ним в гости.
Наташа, увидев Николая, тут же рядом с ним сползла по стенке, упав в обморок.
Пока женщины – соседка и мама – пытались привести ее в чувство, мужчины – Петр Павлович с тестем, – подхватив Николая за руки и за ноги, втащили его в квартиру, уложив на диван, и спокойно, как умеют это в критической ситуации делать только мужчины, взялись осматривать-ощупывать его, пытаясь разобраться, чем смогут помочь ему до приезда врачей...
Несмотря на сотрясение мозга и настойчивые рекомендации врача «Скорой» сделать снимки челюсти и затылочной кости, Николай ехать в больницу отказался.
Придя в себя, он сам «продиагностировал» состояние ребер, костей рук и ног и поставил себе утешительный диагноз – вроде бы все цело. А значит, ему просто надо немного отлежаться...
Уже позже, пытаясь понять, кто мог на него напасть, Коля продумывал разные версии, кроме самой главной – что покушение было связано с его работой.
– Да нет же, – говорил он Наташке, успокаивая ее, – если бы им не понравилась моя передача, они бы мне так и сказали. Они бы обязательно поставили условие – мол, будешь продолжать, получишь еще. А они молчали. Когда били, всякую чушь кричали, конечно, но об этом ни слова.
– Коля, но кому еще надо было тебя избивать? У тебя же даже ничего не украли!
– Как – ничего?! А торт, а шампанское, а цветы?! А плюшевый медвежонок? Да нет, Наташ, это просто малолетки развлекались – насмотрелись боевиков, вот и решили попрактиковаться.
– Малолетки развлекались... – горько кивала головой жена. – Малолетки справились бы с тобой, с таким бугаем, с бывшим офицером спецназа? Коля, ты же сам прекрасно понимаешь, что несешь ерунду!
– Так их же была целая банда. И вообще, Наташа, перестань! Этот случай никак не связан с моей работой, и давай забудем об этом навсегда. Думаешь, то, что со мной справились какие-то придурки, не бьет по моему спецназовскому самолюбию? – отшучивался он, обнимая Наташку.
Он действительно не мог поверить, а точнее, не хотел верить в то, что сумел, только-только раскрутив программу, кому-то сильно наступить на хвост...

* * *

Самойленко действительно удавалось все, за что бы он ни брался. Он ведь даже представить себе не мог, что в его популярном цикле сможет когда-нибудь появиться подобный сюжет – о парне такой своеобразной профессии...
С этим парнем Николай познакомился совершенно случайно в сентябре.
Он любил обедать в центре города, в кафе «Октябрьское», в так называемой бывшей «цековке» – столовой возле бывшего здания ЦК КПБ, а ныне резиденции президента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91