Крутой, короче, мужик. Несколько раз сербы обстреляли его команду, хотя они и действовали под флагом ООН их грузы шли по линии гуманитарной помощи. А тут пару его человек кончили. Ну, он один раз попросил ООН вступиться, второй... Видит – толку нету, так однажды вооружил своих ребят и как дал сербам прикурить! Человек шесть в бою уложил, восьмерых, что ли, ранил, да плюс ко всему подавил какую-то там важную огневую точку на каком-то холме.
– Молодец!
– Молодец-то молодец, конечно, только после этого ООН на него обиделась, прервав с ним все контакты, перестав оказывать ему свое содействие. А сербы, наоборот, взбеленились – ведь наделал он шухеру такого, как целый взвод или рота хорватов. Вот за это его и приговорили, а мы должны были приговор привести в исполнение.
– И как?
– Ушел через Сплит в Загреб, а потом резко улетел в свою Британию. Мы не успели достать... Короче, в таком вот духе операции.
– Ясно... – Коля тяжело вздохнул, не решаясь переходить к главному своему вопросу – ради которого он, собственно, и потратил столько времени на этот разговор. Но переходить все же нужно было, и как можно скорее – парень мог распрощаться с ним в любую минуту. – Слушай, Саша, ты только не удивляйся тому, что я тебе сейчас скажу, но сразу и не отказывайся от моего предложения. Хорошо?
– А что такое?
– Есть к тебе дело. Очень важное.
– Ну?
– Я на телевидении работаю.
– А чего сразу не сказал?
– У меня, поверь, есть на то свои причины – я не могу всем об этом говорить, потому что слишком много людей в этом городе мной недовольны.
– Допустим. И что?
– Я бы очень хотел, чтобы ты обо всем этом рассказал перед телекамерой, Александр задумался, взвешивая все «за» и «против», а Николай поспешил добавить несколько веских аргументов:
– Понимаешь, забойная у нас передача должна получиться. А если ты не хочешь, чтобы тебя узнали, мы посадим тебя спиной к камере и не будем снимать твое лицо. Даже голос твой можем запросто через компьютер пропустить, изменив тембр и интонации.
– А точно передача получится забойной?
– Если ты все так же расскажешь, как мне сейчас говорил, да еще добавишь некоторые подробности чисто военных операций – получится то, что надо. А если мы затем снимем еще пару сюжетов про то, как ты отрываешься на отдыхе – будет вообще полный кайф.
– Так я ж и ругнуться ненароком в камеру могу?
– Это не беда – вырежем.
Александр неуверенно почесал в затылке, и на лице его отражалась теперь вся гамма тяжких раздумий над сложившейся ситуацией.
– И вся передача про меня будет?
– Да.
– А кассету с ней дашь на память?
– Без вопросов.
– Тогда я согласен. Но чтоб моей морды никто не узнал, ясно? Я же, сам понимаешь, не хочу лишних приключений на свою задницу.
– Естественно.
– А на «моей» кассете можешь меня и показать, чтобы я мог своим друзьям ее ставить.
– Хорошо.
– А когда снимать будешь?
– Хоть сегодня.
– Тогда вот что. Я сейчас уже немножко не в форме, давай завтра, а?
Коля не верил в свою удачу.
– Давай.
– Тебя можно будет найти?
– Вот мои телефоны, – он протянул Александру свою визитку.
– Хорошо, завтра я позвоню.
– Александр, – Николай поднялся из-за стола, понимая, что разговор окончен, – я, честно говоря, не знаю почему, но очень хочу тебе верить.
– Спокуха, шеф. Я же сказал – значит, позвоню, ведь я еще не совсем пьян.
– Тогда я буду ждать. Пока. До завтра.
– Давай, жди.
Они пожали друг другу руки, и Николай ушел не оглядываясь. Он просто все еще не верил, что настоящий наемник придет к нему в студию...

* * *

Александр сдержал свое слово, и передача о нем, белорусском наемнике, воюющем на стороне сербов в бесконечном и беспросветном Балканском конфликте, снятая в рекордно короткие сроки (день разговора в студии и три дня «гуляния» по городу), удалась на славу.
Получился острый, живой, по-настоящему забойный сюжет о еще одном виде бизнеса, в который бросает безжалостная судьба наших людей.
Воистину были правы когда-то китайцы – не дай Бог никому на этом свете жить в эпоху перемен...
На следующую тему Самойленко вывел так и оставшийся ему неизвестным один человек. Как-то в студии раздался телефонный звонок.
– Это Самойленко?
– Да, я.
– Это вы готовите программу «Деньги»?
– Не лично я – наша бригада.
– Но я бы хотел встретиться лично с вами.
– Зачем?
– Мне кажется, вас заинтересует тема, которую я хочу предложить.
Николай на мгновение задумался – после того, как его избили в собственном подъезде, он поневоле стал осторожнее в контактах. Но, с другой стороны, ничего существенного, достойного внимания и расследования в последнее время не подворачивалось, и подсказка незнакомца могла оказаться весьма неплохим подспорьем в их работе.
– Хорошо. Когда мы сможем увидеться с вами и где? Может, придете ко мне в студию?
– Нет, мне кажется, будет лучше, если мы встретимся на нейтральной территории где-нибудь в центре. Вы сегодня сможете, Николай?
– Вы знаете, как меня зовут?
– В титрах указано, в вашей же передаче.
– Да, конечно.
– Так как насчет сегодня?
– Хорошо, давайте сегодня. Но только вечером, после работы, часиков в семь-восемь, не раньше.
– Где?
– Например на площади Калинина, у памятника. Там всегда народу немного.
– Согласен. Буду вас ждать, – ответил голос. – До встречи.
– Эй, погодите! А как я вас узнаю? – поинтересовался Николай, которого все более веселила секретность, которой окружал обстоятельства их встречи неизвестный, желающий стать информатором.
– Я вас сам узнаю и подойду – по телевизору не раз имел удовольствие лицезреть вашу физиономию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91