истинный царедворец… А кому судить о музыке, так это… только спит его первый майа в дальнем покое в чертогах Ильмарин. Пронзительно похожий на того Айну Манвэ – когда еще не выковал корону опустошенный Ауле, не было еще королевских покоев на Ойлоссэ и лидерство его было поистине стихийным – «ветер веет, где хочет», – когда все собирались отдохнуть в Сады Ирмо и его, Манвэ, песни не смолкали до утра… Только если Сулимо был душой компании, то Златоокий был тих, словно погружен в себя. В свою музыку – ей он и был. Не изменился и потом, так что порядком уже изменившийся к тому времени Повелитель Арды легко отпустил его в Эндорэ – тяжело было временами смотреть в солнечные глаза… А потом… Потом была казнь: «Худую траву рвут с корнем» – так было заповедано. Не должно проявлять милосердие к противникам Замысла. И нет своих и чужих. Есть раскаявшиеся и нераскаявшиеся. Златоокий не покаялся.
Потом было больно. Он счел ниже своего достоинства загораживаться. Лишь бы Варду не задело – вместе все же творили… Оставалось надеяться, что нет, – как было на самом деле, он не узнал: притворяться Элберет умела не хуже него. Осталось только извлечь мятежника из залов Мандоса. Никто Короля не видел – там. А воскресший майа отшатнулся было и… в сон Манвэ мог погружать и без помощи Ирмо – глухой сон без грез и сновидений – только успели они встретиться глазами, и (показалось Владыке, что ли?) мелькнула во взгляде Златоокого жалость… Жалость?! Только не это! Не о чем им было разговаривать, нечего было делать мятежнику в Валмаре… Пусть лучше спит – без чувств и мыслей. Так лучше. А над Эгладором пронесся наотмашь ураган…
Манвэ злобно рванул пряжку плаща, словно именно это мешало дышать. Страстно захотелось что-то разнести. Ох, зря лезет недомайа не в свое дело – даже если допустить, что он не нарочно! Непонятно, что ли: так есть и будет – не осталось чувств – будет хладнокровие, нет творчества – остается власть, ушла любовь – пусть будет страх. Владыка Валинора бешеным волевым усилием оборвал поток мыслей. Хватит – ничего размышлениями не сделаешь. А срываться на Аллоре нет смысла, да и не по чину. И вообще хватит с него Эонвэ. А у Эонвэ с чего началось? Злость вновь поднялась в Манвэ песчаным режущим смерчем.
Он вошел в залу. Аллор был еще там и оживленно болтал с окружавшими его и Эльдин майар. Манвэ поманил его к себе, направляясь к ведущей на балкон двери. Выйдя, захлопнул ее и взглянул на майа. На лице того был лишь почтительный интерес. Положив руку на плечо Аллора, Манвэ стиснул его и прошипел:
– Не смей больше говорить мне о музыке, слышишь?
Личина почти не скрывала отнюдь не дивное сейчас лицо, еще более бледное от злости, глаза Короля яростно сверкали – пронзительно-синие.
Аллор спокойно стоял перед взбешенным Валой, внимательно глядя на него. Потом опустил взгляд:
– Прости, Манвэ, – я не хотел. Недооценил, не понял, что – так…
Манвэ застыл. Он ожидал испуга или дерзости, но огорчение и явно искреннее сочувствие? Но все равно – не Аллорово это дело. Ничье. Только его, Манвэ, и Единого.
Стальные пальцы Валы разжались.
– Ступай. И забудь все это. Я не желаю тебе зла. Но мое милосердие небезгранично. Между нами: оно очень ограниченно… Ты хорошо меня понял? – Манвэ вдруг почувствовал: его слишком хорошо поняли. Ему даже не потребовалось читать мысли майа, – а Аллор и не пытался закрыться.
– Как тебе угодно, Владыка. Я действительно сожалею.
– Ладно. Я не гневаюсь на тебя более, – с подчеркнутым высокомерием произнес Манвэ и вдруг добавил: – Но двери Ильмарин не закрыты для вас.
– И мое приглашение неизменно, – улыбнулся майа. Они вместе вернулись в залу, где продолжался пир.
Манвэ церемонно поцеловал Варду, а Эльдин прижалась к Аллору и больше от него не отходила.

* * *

Вскоре Повелитель Ветров почтил Владыку Судеб приватным визитом. Было о чем поговорить Аратар: Хранители все не возвращались. Следы Алатара и Паландо пропали уже давно – никаких вестей. Вполне возможно, что они тоже прониклись мятежными идеями и отказались от своей миссии – если не встали на сторону Тьмы. Но коли так, пусть лучше в Валинор не показываются. Конечно, всегда можно вытащить Саурона из-за Грани, воплотить и допросить, но едва ли он сообщит что-либо полезное. Впрочем, какая разница – Мордора все равно больше нет. А что касается Белого Совета, то давно уже пора бы быть в Блаженном краю Курумо, Олорину, Айвендилу… А также прочим причастным к этой истории.
В любом случае их возвращение будет исторически эффектным. Правда, предстояло выяснить, где какие эффекты обнаружатся и какие акценты придется расставить. Не склонный к разговорам Намо заметил только, что, по его ощущению, у Курумо какие-то проблемы. Какие – Намо не понял или не захотел сказать. Впрочем, Манвэ Сулимо и сам сможет разобраться, что к чему, – буде Курумо вернется.
– О да, я разберусь, – растянул в улыбке губы Король.
Он и сам чувствовал, что с главой Белого Совета не все ладно. По правде говоря, он, Повелитель Валинора, предпочитал не встречаться с Курумо взглядом – с тех пор, с конца Первой эпохи. Исполнитель с исполнителем. Репутация сотворенного Морготом майа была тогда восстановлена. Он, Повелитель, должен был обеспечить это, – и по заслугам. Ведь не его, Владыки, дело – приводить приговоры в исполнение. Майа справился с тем, чего убоялся его наставник – размазня Ауле. Все правильно, только сам Манвэ видеть его не хотел – несправедливо, конечно, поэтому и благосклонная личина для встреч с Курумо у него была сделана с особым тщанием…
– О чем задумался, Владыка Валинора?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187