– Кийр, пойди принеси свои ботинки!
Кийр пошел и принес. Кистер с видом знатока осмотрел их.
– Где они у тебя стояли?
– Под кроватью.
– Так. А когда ты их утром стал надевать, они оказались там же? Вспомни хорошенько.
– Даа… даа… Но поближе к изголовью, больше из-под кровати высовывались.
– Ага! А кто спит головой к твоему изголовью?
– Визак, – ответил Тоотс.
Кистер испытующе взглянул на него. Но ни лицо, ни поведение Тоотса не вызывали никаких подозрений.
– Визак… А еще кто?
– Визак, потом Кярд, а дальше Тоотс.
– Да, да, именно, потом я, – кашлянув, подтвердил Тоотс.
– Так. А ты не слышал, чтобы ночью кто-нибудь ходил около твоей постели?
– Нет.
– А когда ты утром встал, тебя никто ни о чем не расспрашивал?
– Нет, никто.
– Кто первый спросил, что с тобой, или что-нибудь в этом роде?
– Никто не спрашивал.
– Ну, а кто первым подошел к твоей кровати, когда ты сказал, что у тебя пуговицы пропали?
– Тоотс.
– Так. Что же он тебе сказал?
– Он сказал, чтоб я попробовал как-нибудь обойтись без них, и чтоб я не ревел и не ходил жаловаться.
– Тоотс, ты ему говорил это?
– Да, говорил. Я сказал – стоит ли из-за каждого пустяка реветь.
– А ты не говорил Кийру, что не стоит ходить жаловаться?
– Да-да, это я тоже говорил.
– Почему ты это ему говорил?
– Да просто так… я думал – это нехорошо, когда ходят жаловаться.
– Так, так! Ты, значит, считаешь, что это нехорошо, когда ходят жаловаться.
Кистер бывал очень крут, когда все казалось ясным и известно было, кто виновник. Но тут он имел дело с явно запутанным случаем, тут надо было разобраться с полным хладнокровием, поэтому вначале он старался быть весьма сдержанным. Отложив в сторону молитвенник, он протер свои очки и, обращаясь к мальчикам, сказал:
– Ну-ка, идемте в спальню!
Мальчики отправились за ним. Одним из первых наполеоновской поступью шествовал Тоотс, он же Кентукский Лев.
– Скажи-ка, Тоотс, – спросил кистер, – с каких это пор ты спишь здесь и домой не ходишь?
– Я-то… я сегодня тут первый раз ночевал. Вчера только кровать привезли.
– Ага! А отчего ты стал здесь ночевать?
– Не хочу домой ходить. Далеко очень.
– Да, он остался здесь и весь вечер одеждой швырялся, не давал нам спать, – пожаловался Визак.
– Ты слышишь, что Визак говорит? Ты целый вечер швырялся одеждой и не давал другим спать. Ты остался здесь, чтобы проказничать?
И кистер окинул Тоотса убийственным взглядом.
– Визак врет. Он сам срезал пуговицы, а теперь все на меня валит. Его кровать ближе всех к Кийру.
Тут Визак не вытерпел. Он разревелся и заявил, что пойдет домой и пожалуется матери на Тоотса, который назвал его вором. Но кистер схватил мальчика за полу и велел ему стоять на месте.
– Тоотс, как ты смеешь говорить, что Визак украл? Как ты смеешь называть его вором?
– А кто же другой мог взять? Он и взял. С чего же его мать живет, если не…
– Молчать! Ступай к печке и стой там. Попробуй сказать хоть слово, пока тебя не спросят. Бесстыдник этакий! Где ты слышал такую чепуху?
– Да все об этом говорят.
– Молчать!
Подозрение кистера падало теперь на вполне определенную личность, но так как одного подозрения недостаточно, чтобы выгнать кого-либо из школы, то он решил продолжать расследование.
– Кто из вас вчера уснул последним?
– Я уже спал, когда Тоотс швырнул мне сапогом в спину. От боли я и проснулся, – ответил Визак.
– Вранье! – послышалось из-за печки.
– Молчать, Тоотс, или я сейчас же прогоню тебя домой! Ну хорошо, значит, ты уже спал, когда он в тебя бросил сапогом. А после этого ты сразу уснул?
– Да.
– Расплакался сначала, а потом уснул?
– Да.
– Я тоже уже спал, когда Тоотс крикнул, что на дворе пожар, сказал Кярд. – Я еще подошел к окну посмотреть, но там ничего не было. Тогда Тоотс у себя в постели засмеялся и испортил воздух – я чуть не задохнулся.
– Кярд врет. Я уже спал и храпел, а он еще посвистывал, – снова послышалось из-за печки.
– Молчать! Допустим, что так. Но раз ты уже спал и храпел, как же ты мог слышать, что он свистит?
– Сквозь сон.
– Ага, вот как, сквозь сон!
Глядите, пуговицы! – взвизгнул в этот момент кто-то из мальчишек. Все оглянулись, даже Тоотс отошел от печки, Действительно, возле стены под окном чернела маленькая круглая пуговичка. Кийр сразу же узнал в ней одну из своих пуговиц. Начались поиски под кроватями. Около окна нашли еще одну пуговицу, а когда кто-то из ребят нечаянно наступил в углу на прогнившую доску и она чуть отодвинулась, под ней оказалась целая горка пуговиц.
Кража была налицо, но вор еще не был пойман. Во всяком случае, над Тоотсом продолжало тяготеть тяжкое обвинение.
Попадись кистеру хоть какой-нибудь мельчайший факт, подтверждающий его подозрение, – Тоотс кубарем вылетел бы из школы. Но такого факта не нашлось, и Тоотса оставили в школе. Сам Тоотс впоследствии заявлял так:
– Ну, разве я не говорил, что это крысы! Неужто человек пойдет красть эти дурацкие пуговицы!
Когда ребята возразили ему, что крыса ведь не может оторвать пуговицу с ботинка, он тут же объяснил: крыса прижимает лапкой ботинок, а потом отрывает пуговицу.
Но сколько он ни старался всех убедить, ребята продолжали на него смотреть такими глазами, словно хотели сказать: «А все-таки ты сам украл пуговицы». Тоотс хорошо это понимал и, видимо, чувствовал себя довольно неловко.
Итак, эта история закончилась благополучно, кистер даже разрешил Кийру пришить пуговицы к ботинкам у себя в комнате, и Кийр, обуваясь, заметил:
– Прямо как новенькие!
Но, видно, сегодняшний день был роковым – после уроков произошло еще одно событие.
Тыниссону когда-то довелось прочесть всего одну-единственную книжку о борьбе древних эстонцев за свою свободу и о последовавших затем годах рабства, но чтение этой книги так на него повлияло, что он стал непримиримым врагом немцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104