Хорошо?
– Хорошо.
И произошло нечто непостижимое. До самого конца уроков Тоотс вел себя, как самый примерный ученик. Правда, между ним и Визаком произошло небольшое недоразумение, но виноват был Визак: он пытался через замочную скважину заглянуть в комнату учителя, чтобы посмотреть, что за вещи Тоотс принес с собой в школу. Неизвестно, удалось ему там что-нибудь увидеть или нет, но своим закадычным друзьям Тоомингасу и Сымеру он, говорят, потом рассказывал, что на учительском столе было много всякого добра – две или три книжки про индейцев, несколько камешков, пара напильников, кусочки железа, два-три ножика, стальное шило, клубок ниток, пачка иголок, деревянный конек с длинной веревкой и еще много всякой всячины.
После второго урока во время перемены в класс вошел мальчик, бледный, с ввалившимися глазами. Многие сперва не узнали его, и только через несколько минут послышались голоса:
– Это Тали! Смотри-ка, Тали!
Да, это был он, Арно Тали. Он стоял, окруженный ребятами, и все с изумлением смотрели на него. Но это уже не был прежний румяный, живой мальчуган: он исхудал, глаза его глядели устало. Он, казалось, и не обращал на ребят особенного внимания; взгляд его искал лишь двоих – Тээле и Тыниссона.
Его не пустили бы так скоро в школу, но он до того приставал к отцу, что старик наконец сказал: пусть идет, если хочет, – может, скорее поправится.
И вот он снова в школе. Батрак привез его сюда на лошади и обещал после за ним приехать. Был понедельник; все домашние утром думали, что Арно сегодня еще в школу не пойдет, и Арно сначала примирился с этой мыслью. Но потом его охватило какое-то беспокойство: он непременно должен пойти в школу.
Учитель вошел в класс, поздоровался с Арно, спросил, как его здоровье, и, погладив мальчика по худенькой щеке, добавил, что лучше бы ему еще несколько дней посидеть дома и немного окрепнуть. Но в душе учитель радовался, что его любимый ученик опять в школе.
Перемена кончилась, но Арно так и не удалось поговорить ни с Тээле, ни с Тыниссоном. На следующей перемене он сразу же разыскал Тыниссона и больше не отходил от него.
Тээле заметила это и обиделась на Арно за то, что он подошел не к ней, а к Тыниссону.
В это время какая-то девочка опрокинула чернильницу и измазала ее учебник географии. Тээле расплакалась. Все удивились, что она плачет из-за такого пустяка, и никто, конечно, не догадался, что плачет она вовсе не из-за книжки, а из-за Арно.
– Уже здоров? – спросил Тыниссон, оглядывая друга.
– Здоров. Иногда, правда, голова бывает горячая, а больше ничего, – ответил Арно.
– В учении ты от нас отстал немного.
– Отстал, конечно… но я догоню.
– Ну да, для тебя это ничего не значит. У тебя память хорошая. Скоро догонишь.
На этом разговор их прервался. Вообще беседа у них как-то не клеилась. Им обоим стало даже чуть неловко. Тыниссон глядел в сторону. У Арно на лице появилось боязливое и смущенное выражение.
– А Либле все-таки уволили… – начал он.
– Ну да…
– Что же теперь будет? Так ведь…
– Тыниссон повернулся к Арно, все еще не глядя на него.
– Я думал – ты уже забыл…
– Нет, как же это… ведь это как-то… и куда же ему идти? Виноваты мы с тобой, а его увольняют.
Только теперь Тыниссон посмотрел на Арно. Слова «виноваты мы с тобой» удивили его. Откуда взялось это «мы», в то время как виноват только он один, Тыниссон? Почему Арно так говорит?
– Да, Либле, конечно, не виноват, но…
– Я не знаю… надо бы кистеру сказать…
– Нет! – Тыниссон покачал головой и снова опустил глаза. Арно растерянно посмотрел на него. Ему казалось, что самый правильный путь – это во всем признаться, а там – будь что будет. Но так этого оставить нельзя. Помолчав, он спросил:
– А что же нам тогда делать?
– Тебе-то ничего не будет, а меня из школы выгонят, – ответил Тыниссон.
– И меня тоже.
– А тебя за что?
– Я ведь соврал, что мы вместе ушли из школы в ту субботу… Помнишь?
– Ну, за это тебя не выгонят. А меня – наверняка.
Они снова замолчали. Ни один ни другой не знали, что сказать. Арно стало жаль Тыниссона. Он готов был сделать что угодно, лишь бы отвести беду; у него даже мелькнула мысль – а нельзя ли все оставить так, как есть… Но вдруг по всему телу у него пробежала жаркая струя, он почувствовал, как во рту все пересохло… Быстро, словно в лихорадке, он шепнул Тыниссону:
– Нет, нет, я расскажу.
Тыниссон, густо покраснев, снова покачал головой; губы его шевельнулись, но он не произнес ни слова.
Потом отвернулся к окну и стал глядеть во двор.
Прозвенел звонок, перемена кончилась. Хорошо еще, что Арно на уроке не спрашивали, он, наверное, отвечал бы невпопад. Голова его была сейчас занята одной лишь мыслью, и эта мысль так его мучила, что он ни на чем другом не мог сосредоточиться.
Уроки уже подходили к концу, а он все еще не мог прийти к твердому решению. Что-то необходимо было предпринять, но что именно, он и сам ясно не представлял себе. Как нужен был ему сейчас хороший советчик! Но кому рассказать, кому доверить свою тайну? Матери? Арно уже заранее предвидел, как поступит в таком случае его мать: если она узнает, что сынок ее тоже замешан в этом деле, она, конечно, постарается все сохранить в тайне. Рассказать отцу? Нет, отцу нельзя было говорить. Отец никогда не позволил бы сыну врать. Отец его в этих вещах очень строг. Что же остается? Да опять-таки одно-единственное: пойти домой и чистосердечно признаться матери. Может быть, она все же придумает способ все так объяснить и устроить, чтобы ни его, ни Тыниссона не исключили из школы. Но тогда дело это затянулось бы еще дня на два, на три. А ведь Арно так ждал момента, когда сможет опять пойти в школу и сейчас же, немедля, признаться, что виноват и он сам, и Тыниссон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104