– спросил Лаур.
– Я знаю… Я пришел сказать, что… что… я тогда соврал, будто мы с Тыниссоном вместе ушли домой. В ту субботу, когда мы оставались здесь вдвоем… Плот потопил…
Тут речь Арно оборвалась. Ему было страшно выдавать товарища.
– Как, как? Я не понимаю, что ты хочешь сказать, Арно. Что такое ты соврал и кто потопил плот? Говори яснее, не бойся, – поддержал его учитель, видя, что Арно снова стал запинаться.
– Я соврал, будто мы вместе домой пошли. Когда я ушел, Тыниссон еще оставался здесь.
– Ну хорошо, ты соврал, но разве это такая уж большая беда? Так… неужели ты хочешь сказать, что это Тыниссон потопил плот? Неужели это Тыниссон?
– Да, Тыниссон. – Арно низко опустил голову. У него было сейчас такое лицо, будто он признался в собственной вине. Глаза его снова наполнились слезами, он готов был расплакаться.
Учитель с минуту удивленно смотрел на своего ученика, потом тем же дружеским тоном:
– Откуда ты это знаешь, Арно?
– Мне Тыниссон сказал.
– Так. А говорил он тебе, зачем он это сделал? Или погоди… Тыниссон уже ушел домой?
– Нет. Тыниссон в классной. Он, наверно, меня ждет.
– Ты хотел сказать обо всем этом кистеру? И сказал уже?
– Нет.
– Почему?
– Духу не хватило. Страшно стало.
– Ага, теперь я понимаю – когда ты попался мне навстречу, ты от дверей кистерского кабинета. А туда ты не заходил?
– Нет.
– Хорошо. Но прежде всего успокойся, Арно. Не плачь, слезами не поможешь. Лучше расскажи мне все по порядку, тогда посмотрим, может быть, придумаем, как это дело уладить.
– Теперь нас с Тыниссоном выгонят из школы.
– Да ну тебя, глупенький! Кто тебе сказал, что вас выгонят? Как вообще могла тебе в голову прийти такая мысль?
– Я так подумал.
Учитель на минуту призадумался, затем встал и открыл дверь в классную. Остановившись в дверях, он спросил:
– Тыниссон еще здесь? – Но тут же, увидев Тыниссона, сказал: – Ага… поди-ка сюда, Тыниссон! Тыниссон вошел и стал у дверей. Учитель пристально посмотрел на него, потом начал:
– Слушай, Тыниссон, скажешь ли ты мне всю правду, если я тебя кое о чем спрошу?
– Скажу, – глухо, но решительно ответил тот.
– Хорошо. Подойди поближе, садись на этот вот стул и поговорим. Так. Это ты потопил плот мальчиков с церковной мызы?
– Я.
Краснощекий Тыниссон покраснел еще сильнее и опустил глаза. Видно было, что, сидя здесь, он чувствует себя очень неловко. Он все время ерзал на стуле и уселся, наконец, на самый краешек.
– Почему ты это сделал?
Молчание. Ни звука. Учитель взял со стола разрезной ножик и стал его сгибать между пальцами, словно хотел проверить его прочность. В то же время он не спускал глаз с Тыниссона.
– Почему ты молчишь? Ты же обещал ответить на мой вопрос и сказать правду. Скажи, почему ты это сделал?
– А чего они к нам во двор лезут драться? – ответил наконец Тыниссон, вертя пуговицу своей куртки.
– Вот как? Значит, ты хотел им отомстить. Мстить вообще нехорошо, но пусть будет так. А скажи, Тыниссон, почему ты отпирался, когда тебя спросили, не ты ли это сделал?
Лаур на мгновение задумался, потом спросил снова:
– Отчего ты не пришел сам и не сказал, что виноват ты, когда узнал, что звонаря увольняют с работы? Неужели тебя совсем не мучила совесть, что из-за тебя другой теряет место?
– Конечно, мучила.
– И все-таки ты ничего не сказал. А ты вообще признался бы, если бы Тали не пришел и не рассказал все?
– Не знаю.
– Говори правду, Тыниссон. Ты, конечно, знаешь, как бы ты поступил. Я думаю, что ты ничего не сказал бы. Скажи сам, откровенно, как обещал, – пришел бы ты ко мне и рассказал бы все или нет?
– Нет.
– Ну, так. Это, по крайней мере, честное признание. А ты возражал, когда Тали сказал тебе, что пойдет и расскажет?
– Да.
– Ах, нет! – волнуясь, вмешался Арно. – Правда, сначала он говорил, что не стоит идти, а потом сам сказал – иди!
– Ну вот, тем лучше, – заметил учитель, внимательно глядя в лицо Тыниссону. – Ты все же увидел и понял, что нельзя это дело так оставить? Не правда ли?
– Да.
– Ладно, больше я тебя допрашивать не буду. Ты ведь раскаиваешься, что так поступил?
– Да.
– Я тоже полагаю, что раскаиваешься, так и должно быть. Очень хорошо. Мне этого достаточно, Тыниссон. Иди теперь домой, готовь уроки и не вешай голову. Я уже ради Либле улажу все это дело; наказания тебе бояться нечего. Я не буду тебя наказывать: я уверен, что ты все равно никогда больше так не сделаешь. А ты, отчего ты так приуныл?
Лаур обернулся к Арно.
– А-а, понимаю, тебе больно, что ты вынужден был пойти жаловаться на своего друга. Арно, Арно, я на твоем месте сделал бы то же самое. Тыниссон доверил тебе свою тайну, и ты его не выдал. Я уверен, что ты об этом никому еще не говорил, кроме меня. Верно?
– Нет, не говорил.
– Я это знаю. И, придя ко мне сейчас, ты поступил очень правильно. Ты пойми, ведь теперь и Тыниссону стало ясно, что дела этого так оставлять нельзя, и он сам согласился, чтобы ты пошел и все рассказал. Нет, нет, тебе печалиться нечего, ты сделал именно то, что тебе и следовало сделать. Ты думаешь, Тыниссон сердится на тебя? Тыниссон, ты же не сердишься на Тали?
– Да нет. Чего мне сердиться?
Лицо у Тыниссона постепенно прояснялось. Хмурое, даже чуть злое выражение его исчезло, и он довольно смело и открыто поглядывал то на учителя, то на Арно. Арно сидел, опустив голову, потупив глаза. Ему было грустно, он и сам не отдавал себе отчета, почему. Раньше он думал – какое было бы счастье, если бы удалось избавиться от всей этой истории с плотом, так терзавшей душу; но теперь, когда все уже осталось позади, на сердце все-таки было тяжело.
– Послушай, Арно, – сказал Лаур, беря мальчика за руку и тихонько встряхивая, словно желая его вывести из забытья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104