Слышишь, Либле наверху в старый котел бьет.
А другой ответил:
– Видно, опять нализался, скоро грохнется оттуда вместе со своим колоколом.
И несколько парней, которые, покуривая и болтая, стояли на площади перед церковью, поглядели вверх, раскрыв рот, точно и в самом деле ждали, что Либле вместе с колоколом «грохнется вниз». Но вскоре они успокоились: с башни понеслись звонкие, мерные звуки колокола – бим-бом, бим-бом, – созывая людей на молитву, на праздник рождения спасителя. Арно наконец справился с колоколом, и теперь дело у него пошло так, словно он всю жизнь был звонарем.
XXI
А внизу церковь блистала и светилась огнями; все свечи были зажжены, и высившаяся у алтаря елка напоминала каждому прихожанину о том, какой торжественный час наступил и во славу кого собрались сюда люди.
Кучер с церковной мызы, зажигавший свечи, еще хлопотал у подсвечников, кое-где поправляя покосившуюся свечу или заменяя поломанную новой.
Сегодня ему тоже пришлось прислуживать в церкви, так как Либле накануне сочельника заявил пастору, что у него нет такого таланта – одновременно заниматься десятью делами. Пастор согласился с ним и велел кучеру помочь ему.
Арно прошмыгнул сквозь толпу школьников и стал на свое место.
– Где ты был? – спросил Тыниссон, давно заметивший его исчезновение.
– На колокольне, – ответил Арно.
– Тебя всюду хватает, – заметил Тыниссон, испытующе глядя на товарища.
Началось богослужение.
– Сегодня родился наш спаситель, – громко возвестил пастор, и Арно вдруг показалось, будто то, о чем он говорит, произошло только сейчас, в эту минуту. Неизъяснимый восторг охватил Арно, ему почудилось, что произошло нечто великое, неожиданное, что оно должно принести ему и всем другим людям огромную радость. Арно желал в эту минуту только одного – чтобы все кругом чувствовали себя такими же счастливыми, как он.
А когда понеслись звуки стройного пения и, аккомпанируя ему, загремел орган, все смешалось перед глазами Арно – люди, люстры, печи, елка перед алтарем; все слилось в одно огромное целое, воздающее славу и хвалу господу богу. В этой толпе не было больше ни одного плохого человека, все были хорошие. Сам Арно уносился куда-то вдаль, он пел вместе с хором ангелов на полях Вифлеемских, а вокруг сиял чудесный свет…
Чьи-то невидимые руки вознесли его ввысь. Высоко над головой он увидел его, восседавшего по правую руку от своего отца, его, чей день рождения сегодня праздновали. А песня все лилась и лилась. Казалось, что все вокруг полно этих звуков, что голоса певчих несутся над всем огромным миром, возвещая о радости рождества. Когда пастор возгласил: «Помолимся!» – Арно опустился на колени и стал горячо молиться. Поднявшись с колен, он увидел, как у людей дыхание вырывалось изо рта белым облачком, и ему вдруг представилось, что это и есть та молитва, которую каждый прихожанин посылал богу. Молитвы всех этих людей сливались в единую молитву, летевшую к подножию престола господнего, как написано об этом в библии…
Ему, Арно, теперь все было прощено, отец небесный больше на него не гневался. Да и не только он один, все люди, находившиеся в церкви, все ребята помирились теперь с богом, потому что все они только что молились. Все стали теперь лучше и с этой минуты начали новую жизнь.
После богослужения Арно вышел вместе с другими и остановился на церковной площади. Мимо него пробегали школьники. Они спешили забрать свои вещи, одежду и полученные от учителя книги и отправиться к родным, которые поджидали их с лошадьми во дворе церкви. Невдалеке от Арно прошли двое ребят, и он услышал их разговор.
– Ты, дурья башка, мне все время на ноги наступал, все пальцы отдавил, – сказал один из них.
– Чего же ты, дурак, ногу свою не убрал, – ответил другой.
– Куда же мне ее убрать, если сзади толкались, как черти.
– А, да не ругайся ты хоть сейчас. Вечно ты лаешься. Помолчи лучше.
– Дурак! А мои новые часы в лепешку расплющили… свиньи этакие…
Арно узнал ребят по голосам: это были Тыниссон и Тоотс. Но как могли они в такой торжественный день так грубо разговаривать, особенно Тоотс, – этого Арно никак не мог понять. Он постоял еще с минуту, глядя, как люди выходят из церкви. Как все-таки много их там помещалось – прямо удивительно!
Кто-то легонько потянул его за рукав.
– Арно, ты?
Арно оглянулся. Перед ним стоял учитель.
– Пойдем, – сказал Лаур, увлекая его за собой. – Мне нужно тебе кое-что сказать.
Они вошли в школу и, не заходя в класс, направились в комнату учителя. Лаур подошел к столу, взял какой-то завернутый в бумагу предмет и приблизился с ним к Арно.
– Вот, – сказал он, – дарю тебе эту скрипку; научись на ней играть, и тогда увидишь, как исчезают всякие печальные мысли, стоит только взять скрипку в руку. Пойдешь после праздников в школу – возьми ее с собой, я буду тебя учить играть.
Арно был так поражен, что в первую минуту, когда учитель протянул ему свой подарок, не решился даже взять его. Мальчик неподвижно стоял на месте, глядя на учителя влажными от слез глазами.
– Бери же, она теперь твоя, – повторил Лаур.
Тогда только Арно взял скрипку. Он не произнес ни единого слова, но в его взгляде учитель прочел горячую благодарность, и этого ему было достаточно.
– Вот так, – сказал Лаур, – теперь у тебя есть скрипка, запасись только терпением и научись играть; охота у тебя есть, это я знаю… и дело обязательно пойдет на лад. Тебя родные ждут?
Арно ответил, что отец, мать и Март поджидают его на церковном дворе, около лошадей.
– Тогда беги… и веселых тебе праздников!
И Арно побежал. Он не держал свою ношу в руках так, как следовало, для этого у него совершенно не было времени, к тому же он и не заметил, что на футляре скрипки сбоку есть медная ручка, которую учитель предусмотрительно высунул из бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104