Вскоре я появился на пороге трапезной, где меня тут же усадили за свободный стол. Заведение явно процветало, доказательством чему служило умеренное хорошим воспитанием звяканье ножей и вилок, сопровождающее приглушенный гул голосов обедающих щеголей, среди которых я с удовольствием воздал должное местной кухне.
Пока я задумчиво созерцал сгущающиеся за окном сумерки, у моего столика возник бармен с бутылкой сдобренной пряностями аквавиты, подарком, как он объяснил, угловатой, экзотического вида дамы определенного возраста, которая в ответ на мои поклон жестом пригласила меня за свой столик, улыбаясь чарующе-иронически.
– Дружелюбная госпожа! – приветствовал я ее, – благодарю тебя за этот сердечный жест! Я Ниффт, путешественник с Эфезионского архипелага.
Рука ее оказалась холодной, а рукопожатие крепким, как сталь. Томные изгибы ее длинного стройного тела облегала пестрая кожа какой-то рептилии, угольно-черная линия подчеркивала разрез глаз.
– Меня зовут дама Илриттер, я стреганка, тоже путешествую, хотя и не так далеко от дома, как ты. Вид у тебя был немного неприкаянный, Ниффт. Я почему-то сразу решила, что ты любопытный чужестранец, жадный до всего нового, интересующийся местным фольклором, – одним словом, наблюдательный и предприимчивый тип, исследующий новое окружение. Или я ошиблась?
– Ты само ясновидение! – Я не убоялся продемонстрировать любезность, граничащую с неискренностью и даже лестью, поскольку любому дураку было понятно, насколько она опасна. Своей мускулистой худобой она напоминала питона, а поскольку родиной ее была Стрега, одна из двух Больших Сестер Астригальских островов, то она вполне могла оказаться ведьмой. – Ты попала в самую точку! Разумеется, я, чужеземец, боюсь показаться грубым и потоку не решаюсь лишний раз задавать вопросы, но так хочется сразу окунуться в жизнь новой страны, узнать как можно больше подробностей. А иначе к чему путешествовать?
– К чему, действительно? Ну что ж. Я могла бы немало поведать тебе, ведь я знаю Хагию, можно сказать, изнутри. Интересует тебя народная культура, к примеру? Баллады и прочие безыскусные стишки в том же духе? Популярные стихи анонимных авторов?
Против своей воли, я растерялся. Речь ее явно содержала намек на то, что я совсем недавно продал Первосвященнику, если, конечно, это не было невероятным совпадением. Дразнят меня ее сверкающие, насмешливые глаза или она просто улыбается своим мыслям, а брошенный ею намек – не более чем простая случайность? Но нет, в это я и на минуту не мог поверить.
– Я нахожу огромное удовольствие в подобных вещах! Баллады, песенки и прочее… Неужели я так прозрачен, дама Илриттер, или ты и впрямь ясновидящая?
– Ни то, ни другое, честный Ниффт. Дело скорее в том, что я и сама без ума от народной поэзии. Позволь мне прочесть тебе стихотворение, которое я люблю больше других. Это местная песенка, настоящий перл уникальной хагианской этнической фантазии. Она называется «Кто-то крадется за мною тайком». Вот послушай:

Цок-цоки-цок, стучит коготок!
Ближе и ближе, шажок за шажком…
Слушай! Не слышишь? Ну же, дружок!
Там, за деревьями, тут, за кустом?
Кто-то крадется за мною тайком!

Как только замру, оно тоже замрет,
Вперед поспешу – оно не отстает.
Идти я боюсь, стоять – еще больше,
Ногастый кошмар все равно сожрет.
Кто это там кусты трясет?

Старичок-Паучок по лесу бежит,
Под ногами его земля дрожит.
Слыхал ли когда, как добычу ест он?
Из рощи доносится слабый стон.
О ветер, замри, листвой не шурши!

Дай мне услышать, кто мимо бежит!
Кто это в прятки играет со мной?
Судьба! Проведи его стороной!
Ветер, замри и траву не терзай,
Врага моего шагов не скрывай!
Дай приближенье его угадать,
Чтобы меня не сумел он поймать!
Кто еще может так тихо бежать?
От восьмилапого не убежать!
Там, за деревьями, тут, за кустом,
Кто-то крадется за мною тайком!

Мне не пришлось изображать интерес, пока она читала. Что это, угроза? Предупреждение? Даже не будь тема стихотворения столь подчеркнуто очевидна, улыбка этой скользкой змееподобной дамы с глазами, так лихо подведенными черным углем, что больше всего они напоминали разрезы карнавальной маски, изображающей демона, восполнила бы все смысловые пробелы. Разве мог я упустить насмешливое предупреждение вору, прибывшему в страну с намерением поживиться, которое скрывалось в этих строках? Или затевается что-то другое. Может, это враждебно настроенный Фурстен Младший, догадавшись, зачем я приехал, послал ее предупредить меня?
Стихотворение, казалось, так и подбивало присоединиться к насмешке над божеством – заманивало в ловушку измены? Я осторожно нащупывал ответ.
– Да, строки и впрямь очень живые и веселые. Прости, что спрашиваю, но если чужестранец нуждается в чем-то больше всего, так это в точной информации: когда и чем он рискует оскорбить чувства местных жителей. Разве в этих местах подобное произведение не сочли бы, г-мм, неуважительным по отношению к божеству и его отпрыскам?
– Чем старше я становлюсь, мой честный Ниффт, – взгляд густо подведенных черным глаз дамы, несмотря на ее улыбку, оставался холодным и жестким, – тем меньше хочется мне считаться с мнением других. Предпочитаю потакать своим желаниям и следовать собственной интуиции. К примеру, в тебе я ощущаю интерес и к другим проявлениям местной культуры, помимо поэзии, – любовь к архитектуре, в частности. Если я права, то советую тебе выбраться из города и взглянуть на пользующиеся вполне заслуженной славой монастии Хагии. Функционально они представляют собой довольно неуклюжие гибриды:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92