– Ты ранен? Что это за люди с тобой, и почему они до сих пор не съедены?..
Пока наш плот скользил вдоль берега, лунный свет то и дело озарял нас, возвращая нам телесность, но никаких чужеродных прикосновений мы не ощутили. Ведьма подала знак собраться на плоской передней части паучьего тела. Мы сгрудились на расстоянии вытянутой руки от громадного зарубцевавшегося шрама, куда, словно в склеп, была упрятана Помпилла.
– Слушайте внимательно, – проворчала ведьма, глаза которой светились во мраке, почти как у кошки. – Они чуют раненого издалека и сейчас начнут сбегаться сюда толпами. Пока что их привлекает только запах пищи, но скоро, как только Помпилла начнет пробуждаться, они ощутят ее присутствие. Вода скрывала ее передвижения, пока она была куколкой. Но теперь, когда до ее рождения осталось совсем немного и пауки так близко, ее уже не спрячешь – отпрыски своего Родителя появляются на свет, уже умея распознавать ее запах. Не знаю, сколько времени понадобится ей, чтобы родиться, но сейчас любому паучишке из тех, что нас окружают, ничего не стоит ее убить и сожрать. Как только они найдут нас, прятаться будет бесполезно, придется выгребать на середину озера и выдерживать осаду там. Наше счастье, что пловцы они никудышние.
– Подожди-ка, ведьма, что это значит – «выдерживать осаду»? – спросила Мав.
– Это значит, что мне придется поколдовать еще немножко. Какая я все-таки умница, что не раскидывалась своей магией направо и налево! А от вас потребуется только стоять наготове и выполнять мои приказы незамедлительно.
Желтушница сделала какое-то движение в сторону рыбацкой деревушки. Последовало долгое молчание, и все это время ведьма стояла неподвижная и немая как камень. Мы тоже не шевелились, прислушиваясь поначалу, не протянется ли из темного леса незримый ледяной палец паучьей мысли и не пробежит ли вновь по нашим спинам, но минуты шли, и понемногу мы начали напряженно ждать ответа на зов ведьмы.
И тут вдалеке раздался легкий серебристый плеск, точно что-то двигалось по воде; от громады противоположного берега отделился крошечный сгусток тени и медленно выскользнул на посеребренный луной водный простор.
Через миг к нему присоединился другой, потом еще один, и вот уже три темных силуэта приближались к нам. Еще немного, и мы разобрали, что это такое: три маленьких суденышка покачивались на волнах, будто их несло течением. Поворачиваясь вперед то носом, то боком, а то и кормой, они словно нехотя подтягивались к нам, волоча за собой причальные концы. Одна лодка оказалась парусной, две другие волочили за собой болтающиеся в уключинах весла, как птицы – подбитые крылья. Наконец все три с еле слышным стуком уткнулись в наш плот.
– Очистите их и дайте мне весла, – распорядилась ведьма. Ступая на борт парусной лодки, я недоумевала, от чего ее надо очищать, но скоро поняла: на дне, как раз посередине, кучкой палой листвы лежал сморщенный человек. Когда я опустила его за борт, мне показалось, что он не утонет, до того иссохло тело, но лохмотья ночной рубахи быстро напитались водой и утянули труп на дно. Другая лодка была пуста, зато в третьей думали спастись трое несчастных, когда их настигли и сожрали.
Из весел ведьма смастерила престранное оружие – во всяком случае мне показалось, что это именно оружие, хотя сама она не промолвила на этот счет ни слова, сделавшись вдруг необычайно молчаливой. Желтушница потребовала у меня, Шинна, Бантрила и Оломбо наши мечи. Приложила их эфесом к лопасти весла так, чтобы клинок служил его продолжением. Потом обошла нашего громадного пленника сзади, тупым концом Ниффтова копья нажала на трубочку, которая выглядывала из заостренной части его брюха, и пробормотала какое-то заклинание. Из трубочки показалась светящаяся струйка, которую ведьма ловко намотала на древко копья, как нитку на катушку. Вертя копье в обратную сторону, она накрепко соединила этими призрачными шелковыми нитями эфесы наших мечей с лопастями весел.
– Брат!.. ты на озере?…
На этот раз щекочущая мысль прилетела издалека. Я думала, что и с места не смогу сдвинуться от страха, когда новая струя мысли ударила в меня, заставив подскочить на месте, так близко был ее источник – на берегу, прямо напротив:
– Отчего ты бежишь меня, брат? Ты ранен, я это чувствую. Подойди ближе, дай мне покормиться твоей плотью… Кто причиняет тебе такую боль, от него веет угрозой, кто тебя ранил? Почему ты молчишь, брат, – оставайся на месте, я приду к тебе…
Водяной раб уже уносил нас подальше от берега. Еще мгновение, и лунный свет залил наш стремящийся к середине озера плот и лодки, которые покорно следовали за ним. Прибрежная тень едва осталась позади, когда листва неподалеку от того места, где мы стояли совсем недавно, зашевелилась, и толстенный паук, размерами не намного уступавший нашему, вынырнул из подлеска и растаял в темной воде. Но нас ему было не догнать – мы успели проплыть почти четверть мили, прежде чем он, поднимая ногами тучи брызг, выбрался на свет.
– Счастье еще, что они плавать не умеют,– заметила Мав. – Гляньте, как сучит ножищами!
– Зато их будет много, и придут они скоро, – сказала ведьма. – А вы ее разве не чуете?
Равномерное гудение мысли нашего пленника сделалось прерывистым, потом в нем появилась какая-то нотка неистовства, и наконец оно перешло в бессмысленный вой, какой способно издавать только перепуганное насмерть разумное существо. Что-то заворочалось внутри обездвиженного чудовища.
Но и на берегу среди деревьев началась какая-то возня. Слабый отблеск паучьей мысли на мгновение дотянулся до нас с противоположного берега, тонким перышком пробежал вдоль спины другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92