Скажу вам прямо: в моих глазах ваши личные разногласия лишь придают убедительности вашим показаниям, которые по существу сходятся. Увы, госпожа нунция, но твоя пламенная речь, обличающая коварство кандидатки, лишь подтверждает наличие у нее качества, которое этот вор именует импровизаторским талантом.
К какому решению мы с коллегами придем по зрелому размышлению, вам, мирянам, знать не полагается. Однако я пока не отпускаю тебя, нунция, а отправляю с поручением, поскольку намерена вознаградить храбрость, проявленную тобой в сражении с пауком, и хочу сама сослужить тебе службу. Отправляйся в Гидробани, привези оттуда своего сына и ступай с ним на гору Хорад – пусть своими глазами увидит чудо, к которому и ты приложила руку. А на тебе, вор, лежит особая ответственность за примирение нунции с сыном, так что уж постарайся, будь любезен.
– Позволено ли мне будет узнать, – спросил Ниффт, – должен ли я рассматривать свое участие в этом поручении как награду за доблесть, проявленную мной в сражении против инопланетного чудища?
– Своей доблестью, о Ниффт Эфезионит, ты купил мое настоящее терпение, ибо, будь уверен, обычно общество воров не вызывает у меня никакого восторга.
Ниффт в третий раз согласно поклонился, но у меня предложение ведьмы не вызвало ничего, кроме протеста.
– Прости меня, могущественная Костогрыза, но он – последний человек, встречи с которыми я бы желала моему сыну.
– Будь любезна, доверься моей мудрости, милая госпожа, а не то я зашвырну тебя в Ледяные Водовороты, и будешь лежать там, замороженная, до скончания веков.
– Да, могучая Костогрыза.
Вслед за ней мы поднялись на зубчатую стену замка Совета Старейшин, где нашли висящий в воздухе громадный пузырь, внутрь которого ведьма и повелела нам вступить. Это хрупкое средство передвижения вознеслось вместе с нами к небу так плавно, что мы почти не почувствовали скорости. С высоты черные утесы Стреги были видны как на ладони, точно огромная топографическая карта острова развернулась перед нами.
Да, нашему полету позавидовал бы любой картограф: голубоватые вершины далекой Ингенской Плеяды еще не успели погрузиться в океан на юго-востоке, как Большие Рифы уже вспороли северный горизонт.
Ниффт, обиженный, как мне показалось, моими недавними замечаниями, заявил, что устал, свернулся калачиком в уютной ямке в полу нашего пузыря и принялся разглядывать пейзажи, которые проплывали внизу. Но упускать эту последнюю возможность объяснить ему, как он должен вести себя с моим сыном, не входило в мои намерения. Со всем возможным тактом я принялась за дело. Для начала я заметила, что, хотя меры, принятые им против захватчиков, были весьма своевременны и до некоторой степени искупили его вину за это нашествие, тот факт, что дар бога своей пастве опустошил, по всей видимости, денежные хранилища всех монастий острова, означает, что этот благородный жест ничего ему не стоил. Слух, с которым он прибыл на остров, оказался правдой, двери подвалов и впрямь раскрылись настежь, никем не охраняемые, но зато и золота в них не осталось ни крошки. Но он лишь отмахнулся от моего предположения относительно пустоты всех хагианских подвалов, заявив, что оно ни на чем не основано.
Тогда я заговорила о том, что беспокоило меня на самом деле. Бессердечность, с которой он ставил на карту чужие жизни, распространяя слухи о даровом золоте, есть верный признак моральной нечистоплотности, и больше всего я боялась, как бы он не заразил моего сына именно этим. Ибо Персандер и без того вступил уже на путь безнравственности, что и стало главной причиной нашего разрыва.
Напустив на себя вид бесконечного терпения, что я сочла несколько оскорбительным, Ниффт принялся выспрашивать у меня подробности. Меньше всего мне хотелось разговаривать именно на эту тему, но, поскольку стараниями ведьмы мы все равно оказались временно скованы общим поручением, я решила, что лучше все-таки ответить на его вопросы, тем более что некоторые из них касались главным образом профессиональных занятий Персандера и моего о них представления.
– Лагадамия, – предложил он наконец, – позволь прежде мне самому поговорить с ним – в твоем присутствии, разумеется, – ибо мне кажется, что я, как лицо незаинтересованное, смогу более отчетливо передать суть нашего поручения.
Мне и самой этого хотелось, но лишь отчасти. Честно говоря, я предпочла бы вообще не показываться Персандеру на глаза после того, как осрамила его перед товарищами по ремеслу. Поэтому я не без облегчения думала о том, что на этот раз другой человек объяснит моему сыну, в чем дело, и даст ему понять, что я не по собственной воле явилась надоедать ему так скоро.
И вот мы уже камнем падаем вниз, к плавучему городу, что мирно покачивается на бирюзовой глади Большого Мелководья. Не успела я задаться вопросом, как же нам Отыскать Персандера в этом человеческом улье, а наш пузырь уже плюхнулся на дощатый тротуар перед каким-то заведением, распугав праздных гуляк, которых в полдень было не так уж много, и мы оказались лицом к лицу с моим сыном. Он стоял в дверях казино под названием «Золотая Фишка», где, очевидно, помогал теперь обмишуливать доверчивых граждан. Хотя мой мальчик и научился блестяще владеть собой, при виде нашего сказочного летательного аппарата челюсть у него так и отвисла.
Ниффт первым вышел из пузыря, отвесил моему сыну изысканный поклон и без запинки пересказал нашу повесть. Персандер и так глазел на меня в полнейшем изумлении, но слова вора поразили его еще больше, хотя и по другой причине.
Ибо этот самый Ниффт Эфезионит оказался, как я заключила по нескрываемому восторгу сына, истинным героем того полусвета, который избрал местом своего обитания Персандер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92