Большинство историков обычно всегда подчеркивали дикий фанатизм
старообрядцев, их смешное пристрастие к двоеперстию и другим незначительным
обрядам. Будто бы вся правда и прогрессивность была на стороне Никона. Это,
конечно, пристрастная трактовка раскола, трактовка его с позиции людей
ориентирующихся на западную, а не на русскую самобытную культуру. Народ защищал
вовсе не буквы и разные мелкие обряды, он был возмущен тем, что Никон нарушил
древние традиции православия. Сотни лет, с времен св. Владимира, многие
поколения русских людей исполняли обряды определенным образом, крестились двумя
перстами и вдруг оказалось, что все это они делали ошибочно неправильно, а что
правильно делали только греки. Если даже это было и так, то и то нельзя такие
вещи заявлять народу в такой категорической форме, как это делал Никон. И, уже
совсем нельзя, правильность такого заявления подтверждать суровыми пытками и
казнями. Распевая молитвы, сотни людей сжигали себя, чтоб только не исполнять
указы Никона, искажавших, по их мнению, древние, истинные формы Православия.
Древняя Русь, вплоть до церковного раскола была духовно единой. Все
одинаково верили, принадлежали к одной духовной культуре. И цари, и бояре, и
дворяне, и крестьяне — все члены средневековой Руси. Средневековая Русь была
самобытным государством. Высшие и низшие классы были звенья единого
национального целого. Церковный раскол вызвал первую трещину. Реформы Петра
вызвали много других трещин в национальном сознании.
Разница в образовании, в быте, между различными слоями русского общества
была количественная, а не качественная, каковой она стала после петровских
реформ. Раскол раздробил духовное единство русского народа в один из самых
трудных моментов его истории. В тот момент, когда Россия вплотную столкнулась с
проблемой культурной связи с Европой, в народе возник религиозный раскол.
Раскол, по словам Л. Тихомирова, обнаружил, что мы русские "сами не знаем
во что веруем, и чтя одних и тех же святых, одну и ту же Апостольскую церковь —
считаем друг друга погибшими, отлученными, преданными анафеме или антихристу".
(23) Раскол был роковым обстоятельством в эпоху, когда русскому народу
необходимо было учиться у запада. Именно в результате раскола петровские реформы
приняли такой подражательный, обезьяний характер. Л. Тихомиров, Владимир
Соловьев и многие другие мыслители справедливо указывают на теснейшую
взаимосвязь между расколом и характером петровских реформ.

VI
Первая основа самобытности всякого народа, вера — была разорвана на две
части. Спор во время раскола шел ведь вовсе не о мелочах обрядности, как обычно
изображали суть раскола сторонники западно-европейской культуры.
"В нашем домашнем расколе, — пишет Владимир Соловьев в своей работе
"История и будущность теократии", — дело шло не о тех частных пунктах, которые
выставлялись (впрочем совершенно искренно) спорящими сторонами, а об одном общем
вопросе весьма существенного значения. Чем определяется религиозная истина:
решениями ли власти церковной или верностью народа древнему благочестию? Вот
вопрос величайшей важности, из за которого на самом деле произошла беспримерная
и доселе непримиримая распря между "никонианами" и "староверами".
Старообрядцы обвиняли церковную власть в том, что она отступила от
древнего православного благочестия. Таким образом сторонники древнего
благочестия считали как бы, что сила церкви не в церковной иерархии, а в верящем
народе. Церковная же власть в лице Никона, грубо заменившая установившиеся формы
обрядности, своими преследованиями старообрядцев, по словам В. Соловьева,
заявила: "что вся сила церкви сосредотачивается в ней одной, что власти
церковной принадлежат безусловно и исключительно все права, а народу только
обязанности и послушание".
Не все, конечно, могли согласиться с таким толкованием понятия, что такое
церковь. Не надо забывать, что до Никона, церковная организация русской церкви
была очень демократична. В деревнях, то есть среди большинства народа,
священники обычно выбирались самими мирянами из числа наиболее нравственных и
грамотных членов сельской общины. Раскол, конечно, "гораздо глубже вопроса о
книжном исправлении", — как это верно указывает в своей брошюре "Исторический
путь России" Ковалевский.
Протопоп Аввакум и другие вожди раскола, стоявшие прежде за необходимость
исправления богослужебных книг и изменения некоторых обрядов, восстали против
церковных реформ, когда увидели, что за образец чистоты веры берется, почему-то
греческое православие, а правильными книгами почему-то признаются одни греческие
богослужебные книги, как будто греческие переписчики не так же ошибались при
переписке, как русские.
Такая постановка вопроса была, конечно, оскорбительной для большинства
русских людей. Получалось так, что в течение многих столетий русские люди
верили, молились не так, как надо. Если бы даже это обстояло и так, то считаясь
с человеческой природой нельзя было открыто мотивировать такую точку зрения.
Нельзя было совершать и тех насилий, которые совершил Никон и другие сторонники
церковной реформы над противниками ее в том виде, в котором она проводилась.
Вожди старины имели право выступать против крайностей церковных реформ,
которые проводились с той же грубостью, как несколько позже и реформы Петра.
Не ко времени задуманная Патриархом Никоном "обрядовая реформа", к тому
же насильственно проведенная нетактичным патриархом толкнула оскорбленную
русскую душу на решение бежать в дебри старообрядчества с царского пути общей
православно-национальной культуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28