Что же это была за опасность?
Мышонок попытался отыскать ответ, но навалившийся на него сон был слишком силен. Он посадил Зефирина рядом и вскоре крепко заснул…


***

Иоганнес Берзениус не спал. Сидя в своей жалкой лачуге, прилепившейся к церкви Сен-Жан-ле-Рон, он напивался.
В последние месяцы это было его главным времяпрепровождением, но никогда еще ему так не хотелось опьянеть, как в эту ночь. Это был конец, попросту конец! Англичане проиграли. Но они-то уйдут, а он останется один на один с людьми, которые его ненавидят. С ним покончено!
Берзениус провел жирной рукой по залитому потом лицу. Он стал безобразен до ужаса – распухший, весь в красных пятнах, с фиолетовой шеей. Но ему требовалось пить, пить и снова пить, пусть даже от вина он озлоблялся и отчаивался еще больше, пусть даже оно внушало ему мечты о невозможном мщении…
– Это еще что?
Померещится ведь такое… Все пьянство виновато. Рано или поздно нечто подобное должно было случиться. Берзениусу вдруг почудилось, будто в окне его хибары появился Филипп де Сомбреном в ночной рубашке.
Берзениус сперва хотел налить себе еще, но все же решился посмотреть внимательнее. Он встал, вышел качаясь и остолбенел, вытаращив глаза.
Нет, ему вовсе не почудилось! Это точно он, мартышка, гаденыш, из-за которого все рухнуло, из-за которого он впал в немилость. Малец, правда, изрядно подрос, стал почти взрослым, и все же это он, в рубашке, в штанах с буфами, босоногий, идет как заведенный к фасаду собора!
Но что он делает? Хватается руками за одну из статуй портала и начинает карабкаться наверх. С ума, что ли, сошел?
Некоторое время Берзениус стоял истуканом. Блаженная ухмылка расплылась на его багровом лице. Нет, Филипп де Сомбреном не сошел с ума, он попросту лунатик! Как-то раз Берзениус уже видел одного такого верхолаза. Подоспел ночной дозор, стражники дружно закричали, и тот, проснувшись, брякнулся оземь. Расшибся в лепешку – и всех дел.
Верить ли глазам своим? Неужели такое возможно? Берзениус мечтал о мщении, и вот – дьявол отдает на его милость одного из врагов! Что там мэтр Фюзорис говорил перед смертью о везении? Берзениус уже позабыл, ну да и неважно.
Берзениус хотел было сразу завопить и пробудить спящего, но сдержался. Слишком рано. Грянувшись с такой высоты, мальчишка всего лишь сломает себе что-нибудь. И шепотом жирный церковник принялся подбадривать спящего верхолаза:
– Лезь повыше, милок! Выше, выше… Отлично! Еще чуточку…
В этот самый миг в доме Вивре внезапно проснулся Анн. Ему привиделся ужасный кошмар: Мышонок погиб. Он оглядел комнату и вскрикнул: тот и в самом деле куда-то пропал. Дверь была заперта, но окно осталось открытым. Мальчишка вылез наружу через окно, оставив в комнате свою одежду, латы и оружие.
Анн яростно ударил себя в грудь кулаком. Глупец! Глупец и преступник, вот кто он такой! В полном восторге оттого, что проведет ночь в доме Вивре, он даже не прислушался к бессвязным речам своего товарища. Нельзя было оставлять Мышонка здесь на ночлег. Анн самолично подверг юношу смертельной опасности!
Анн вскочил на ноги. Поздно сожалеть, надо действовать. Но где же Мышонок? Где искать его в этом незнакомом городе? Внезапно Анна осенило: Зефирин! Он посадил сокола себе на плечо и выбежал вон, прихватив с собой только меч.
Едва оказавшись на площади, Анн сорвал колпачок с головы птицы. Сокол взвился в воздух, сделал круг, чтобы осмотреться, и устремился к собору Богоматери…
Филипп Мышонок продолжал карабкаться по северному фасаду собора под розой, круглым витражом. Теперь он находился на головокружительной высоте, быть может, раз в десять превышавшей человеческий рост. Этого было достаточно.
Берзениус завопил:
– Ме-е-е-сть!
Очнувшийся наверху Мышонок как-то странно подпрыгнул и разжал руки. Но у мальчишки была невероятная реакция. Падая вниз и пролетев уже половину высоты, он успел ухватиться за горгулью, каменную образину, украшавшую водосток.
Берзениус изрыгнул проклятье, но потом снова заулыбался: гаденышу все одно конец. Мышонок пытался уцепиться за водосток и второй рукой, но было очевидно, что этого он сделать не сможет. Мальчик тихонько постанывал от бессилия и ужаса.
Берзениус захохотал…
Какой-то шум за спиной заставил жирного церковника обернуться. Прямо на него бежал Анн де Вивре, тоже в одной рубахе.
Берзениус поспешно юркнул в собор.
Анн слышал его вопль и видел, как тот проскочил в двери, но не узнал давнего знакомца. В любом случае, он займется мерзавцем позже. Сейчас надо спасать Мышонка.
А тот высоко, ужасно высоко держался одной рукой за горгулью, которая по иронии судьбы изображала обезьяну. Зефирин кружил над своим дружком, весело хлопая крыльями.
Оставалось только одно.
– Держись, Мышонок, я лезу!
Анн оперся ногой о статую и начал восхождение. Сверху до него донесся голос его товарища:
– Стойте! Слишком поздно, монсеньор! Вы только зря убьетесь!
Но Анн продолжал подниматься, и тогда Мышонок разжал пальцы. Анн закрыл глаза, чтобы не видеть, как тот разобьется…
Затем поспешно спустился и побежал к неподвижному телу. Склонился над ним. Бедняга не шевелился. Все было кончено.
Анн прошептал:
– Мышонок… Мышонок…
Мальчик пожертвовал собой ради него, и Анн знал это! Он нарочно выпустил опору, когда Анн полез за ним наверх. Мышонок знал о его головокружении.
Анн выпрямился, потрясая мечом.
Но кто? Кто стал виновником случившегося?
Раскатистый хохот донесся из собора:
– Что, сдохла гнусная обезьяна?
Анн узнал этот голос! Он бросился к боковому входу и ворвался в собор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200