Мейнард закрывал машину, наблюдая, как дети, закинув на плечи коньки, веселой толпой спешили во дворец.— Пошли, — сказал я.Ли попросил:— Его возьмешь ты, а то я боюсь потерять контроль. Дождись, когда вокруг не будет детей, и, если он начнет дергаться, стреляй.Нам было категорически запрещено проводить аресты, поэтому я начал протестовать:— Ты рехнулся. Это же...Ли вытолкнул меня из машины.— Иди и возьми его, черт подери! Это Отдел судебных приставов, а не Армия спасения! Иди и возьми!Я перебежал улицу и направился в сторону стоянки, следя, как Мейнард заходит во дворец в центре большой группы детей. Я сделал рывок и тоже добежал до входной двери. Открыв ее, я постарался успокоиться и действовать менее импульсивно.Меня обдало холодным воздухом; отраженный от катка свет больно ударил по глазам. Прикрывшись ладонью, я осмотрелся и увидел фьорды из папье-маше и буфет в форме эскимосского иглу. Несколько детей кружили на коньках по льду, другие охали и ахали возле чучела большого белого медведя, стоявшего на задних лапах возле выхода. Ни одного взрослого поблизости не наблюдалось. Затем до меня дошло: надо проверить мужской туалет.Стрелка указывала вниз, в подвал. Я был на середине лестницы, ведущей в подвал, когда по ней стал подниматься Мейнард с небольшим плюшевым зайцем в руках. Мне вдруг вспомнился мерзкий запах комнаты 803; когда он поравнялся со мной, я сказал:— Полиция, вы арестованы, — и достал кольт.Насильник поднял вверх руки — плюшевый заяц упал на ступеньки. Я поставил Мейнарда к стенке, обыскал и, заведя ему за спину руки, надел наручники. Затем мы двинулись вверх по лестнице, в висках пульсировала кровь. Внезапно я почувствовал, как кто-то колотит меня по ногам.— Отпустите моего папу! Отпустите папу!Нападавшим оказался невысокий мальчонка в шортах и джемпере-матросске. Мне потребовалось полсекунды, чтобы понять, что это сын насильника — сходство было поразительным. Ребенок уцепился за мой ремень и вовсю горланил, чтобы я отпустил его папу; а папаша тянул время, мол, ему надо попрощаться с сыном и найти няню. Я продолжал идти за Мейнардом, по лестнице, потом через Полярный круг, одной рукой подталкивая его вперед, другой прижав кольте к его башке. Сынок неотступно бежал за мной, вопя и что есть мочи колошматя меня по ногам. Вокруг стала собираться толпа. Только крикнув, что я полицейский, мне удалось освободить нам путь к выходу. Какой-то старый хрыч, открывая мне дверь, вдруг признал:— Эй! Да ведь ты Баки Блайкерт?— Возьмите ребенка и вызовите инспектора, — выпалил я; от меня наконец-то отцепили это маленькое торнадо. Увидев на стоянке «форд» Ли, я провел Мейнарда до машины и бросил его на заднее сиденье. Ли включил сирену и рванул с места; насильник забормотал молитву. А я удивился, почему сирена не может заглушить голос мальчишки, который требовал отпустить папу. * * * Мы доставили Мейнарда в следственный изолятор городского суда, Ли позвонил Фрицу Фогелю и сказал, что насильник арестован и готов для допроса по делу об ограблениях на Банкер Хилл. После этого мы возвратились в здание муниципалитета и позвонили на участок в Хайленд-парк, известив их о задержании Мейнарда, затем для очистки совести я сделал звонок в голливудский Отдел по работе с несовершеннолетними. Женщина-инспектор сказала мне, что Билли Мейнард находится у них и ждет мать, бывшую жену Коулмана Мейнарда, проститутку с шестью приводами. Мальчишка до сих пор громогласно требовал освобождения папы, и я уже пожалел о том, что позвонил.Затем последовали три часа писанины: я писал отчет об аресте, Ли печатал его на машинке, не упомянув о нашем вторжении в дом Коулмана Мейнарда. Все время, пока мы работали над отчетом, в комнату то и дело заходил Эллис Лоу и бормотал что-то типа «Отличный арест» и «Я закопаю их в суде одним только упоминанием о детях».Мы закончили ровно к семи вечера. Ли поставил в воздухе галочку и сказал:— Это за Лори Бланчард. Есть хочешь, напарник?Я встал и потянулся, вдруг ощутив сильный голод. Тут я увидел, что к нам направляются Фриц Фогель и Билл Кениг. Ли шепнул:— Будь повежливее, они работают с Лоу.При ближайшем рассмотрении оба походили на постаревших бродяг из трущоб Лос-Анджелеса. Фогель был высоким и толстым, с огромной гладкой головой, которая, казалось, росла прямо из воротника его рубашки, и светло-голубыми, будто выцветшими, глазами; Кениг был просто громадиной, выше моих метр девяносто сантиметров на пять. Он был похож на полузащитника американского футбола, правда, обросшего жирком. У него был большой плоский нос, оттопыренные уши, выпирающая вперед челюсть и маленькие неровные зубы. У него был тупой вид, у Фогеля — хитрый, и у обоих — подлый.Кениг захихикал:— Он сознался. Педофилия и ограбления. Фрици говорит, что мы все получим благодарность. — Он протянул мне свою руку. — Отлично сработал, блондин.Я пожал его большую лапу, заметив на рукаве его рубашки свежее пятно крови. Поблагодарив Кенига, я протянул руку Фрицу Фогелю. Тот подержал ее долю секунды, пробурил меня ледяным взглядом и затем отдернул руку, словно вляпался в дерьмо. Ли похлопал меня по спине.— Баки — лучший из лучших. Смекалка и ум. Ты уже сказал Эллису про признание?Фогель ответил:— Эллис — он только для лейтенантов и выше.Ли засмеялся:— Я — исключение. Кроме того, ты сам за глаза называешь его жидом и Еврейчиком, так что не мудри.Фогель покраснел. Кениг, разинув рот, озирался по сторонам. Когда он повернулся ко мне, я увидел, что спереди его рубашка тоже в брызгах крови. Фогель сказал ему:— Пошли, Билли. — И Кениг послушно поплелся за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127