братьев Ашида и Сэма Мураками уже давно не было в живых, а Бобби Де Витта уже через месяц должны были освободить — и я видел, что Кей очень боялась этого.Если Ли и был встревожен новостью, то никак этого не показывал, разве что в первый раз, когда услышал новость от Гарри Сирза, но в любом случае в лучшие моменты общения, а именно — во время совместной работы в нашем отделе приставов, это никак не сказывалось. Что такое работа полицейского, я узнал по-настоящему той осенью, и человеком, научившим меня работать, был Ли.С ноября по декабрь мы задержали одиннадцать опасных преступников, восемнадцать нарушителей дорожного движения и трех человек, не явившихся к участковым инспекторам после условно-досрочного освобождения. Случайные задержания подозрительных типов закончились еще дюжиной арестов, почти все за хранение наркотиков. Мы выполняли прямые приказы Эллиса Лоу, полагаясь на интуицию Ли, который просеивал информацию, полученную нами во время инструктажа. Методы его работы с преступниками варьировали от осторожного и вежливого обращения до грубого и даже жесткого, правда, он всегда был мягок с детьми. Если во время допросов он и применял силу, то только когда это был единственный способ получить результат.В общем, мы с ним составляли пару «хороший — плохой», мистер Огонь — злой полицейский, мистер Лед — добрый. Наша боксерская репутация добавляла нам уважения на улицах, и когда Ли начинал вышибать из подозреваемых необходимую информацию, а я его останавливал, то мы ее гарантированно получали.Партнерство наше, однако, было далеко не идеальным. Когда мы работали сутки, Ли обычно тряс наркоманов, отбирая у них амфетамин, который глотал целыми пригоршнями, чтобы оставаться бодрым; тогда каждый задержанный негр становился для него «самбо», каждый белый — «говнюком», а латиноамериканец — «панчо». В такие дни он делался грубым и жестоким, исчезала его обычная деликатность, и мне приходилось сдерживать его, когда он слишком входил в роль.Но это было небольшой платой за учебу. Под его руководством я очень быстро набирался опыта и становился толковым полицейским, и это замечал не я один. Несмотря на то что во время того боя Эллис проиграл из-за меня пятьсот долларов, он явно смягчился, когда мы с Ли привели ему группу преступников, против которых он собирался выступить в суде. А Фриц Фогель, ненавидевший меня за то, что я увел место у его сына, нехотя признался ему, что я — отличный полицейский.При этом, как ни странно, моя боксерская слава не сходила довольно долго и тоже приносила свои плоды. У известного автомобильного дилера, Х.-Дж. Карузо, Ли промышлял чем-то вроде автоугона: не слишком загруженные работой днем, мы рыскали по Уотсу и Комптону в поисках машин с неоплаченными штрафами за неправильную парковку, и, когда находили такую, я стоял на шухере, Ли, выбив стекло и замкнув проводки, заводил ее, и наш конвой из двух машин отправлялся на стоянку в Фигероа, где хозяин выдавал нам по двадцатке. Мы с ним трепались про полицейских, воров и преступность в целом, потом он ставил нам бутылку хорошего бурбона, которую Ли в свою очередь ставил Гарри Сирзу, чтобы он подкидывал нам хорошую работенку.Иногда мы с Карузо ходили на бои в «Олимпик». Там у него была своя «закрытая ложа» рядом с рингом, в которой мы не боялись тех моментов, когда толпа мексиканцев с верхних ярусов начинала бушевать и швырять на ринг монеты и пивные стаканчики с мочой. Во время предматчевых церемоний Джимми Леннон часто знакомил нас с боксерами. Иногда мимо нашей кабинки проходил Бенни Сигел, и они с Ли уходили. После этих разговоров Ли было явно не по себе. Человек, которому он однажды отказал, был одним из самых влиятельных гангстеров в Калифорнии, к тому же известным своей мстительностью и взрывным характером. Но Ли обычно получал от него хорошие подсказки на бегах — и лошади, которых «давал» ему Сигел, обычно выигрывали.Так пролетела осень. Под Рождество моего старика отпустили «на каникулы», и я привез его домой на праздничный ужин. Он довольно быстро поправлялся после перенесенного удара, но знание английского к нему так и не вернулось, и он по-прежнему бормотал по-немецки. Кей кормила его индейкой и жареным гусем, а Ли, слушая его монологи на немецком, всякий раз во время пауз вставлял что-нибудь типа «Еще бы, старик» или «Ужас, блин».Когда я отвез его обратно в пансионат, он взмахнул рукой, имитируя удар бейсбольной битой, и без посторонней помощи вошел внутрь.В новогодний вечер мы поехали на остров Бальбоа, чтобы послушать оркестр Стэна Кентона. 1947 год мы встречали, напившись шампанского, и Кей подбрасывала монетки, чтобы определить, кому достанется медленный танец и первый в новом году поцелуй. Танец достался Ли. Наблюдая, как они кружатся по залу под звуки «Измены», я не переставал удивляться тому, как они изменили мою жизнь. Затем пробила полночь, заиграл оркестр, а я медлил, не зная, как себя вести.Кей взяла все на себя — она поцеловала меня в губы и прошептала: «Я люблю тебя, Дуайт». Но прежде чем я успел ей ответить, какая-то толстуха схватила меня и задудела в рожок прямо мне в лицо.Мы долго ехали обратно в большом и шумном потоке автомобилей по автостраде Тихоокеанского побережья. Когда мы наконец добрались, мой автомобиль отказался заводиться, поэтому я постелил себе на тахте. Под воздействием алкоголя я отключился почти мгновенно, едва коснувшись постели. Ближе к утру меня разбудили какие-то приглушенные звуки, доносившиеся из-за стены. Прислушавшись, я понял, что там кто-то плачет; голос Кей — она говорила очень мягко и тихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127