— перебил его спокойно граф.— Не совсем так, — возразил не менее спокойно его собеседник. — Я читал, милостивый государь.— А! Вы занимались чтением? Значит, вы умеете читать?— Благодаря прекрасному воспитанию, которое мои родители — упокой, Господи, их души в селении праведных! — дали мне в самом нежном возрасте.Офицер едва сдерживался, чтобы не расхохотаться в глаза этому необыкновенному человеку, дважды оскорбленному им и, тем не менее, как ни в чем ни бывало с улыбкой на губах продолжавшему разговаривать с ним. Но он решил идти до конца и совершенно серьезно продолжал вести разговор.— Что же могло вас так сильно заинтересовать, если позволите спросить?— Вот что, милостивый государь, — отвечал незнакомец, любезно подавая ему книгу, которую он держал в руке.— Основы философии?— Декарта.— Вы занимаетесь философией?— Немного.— Вовсе нет, — возразил со смехом офицер. Луи де Виллье начинал думать, что имеет дело с сумасшедшим.— Это может объяснить вам, милостивый государь, — продолжал незнакомец, — почему я ничего не слышал, и что для того, чтобы оторвать меня от такой интересной книги, нужно было чуть не раздавить меня, хотя и деликатно, как это вы изволили проделать сейчас.«Что же это такое? — подумал офицер, — ссора? Нет, но мы еще дойдем до нее. Но если так, то я ему дал уже на это повод давным-давно, ради чего же он тянет так долго?» А затем проговорил вслух:— Милостивый государь, я должен вам признаться, что меня приводит в полное отчаяние.— Что именно?— Моя неловкость.Незнакомец, поглаживая рукоятку огромной рапиры, которая цеплялась ему за шпоры, взглянул с некоторым изумлением на графа.Он не ожидал такой любезности и выдержки от пылкого офицера.— Итак, милостивый государь, вы извиняетесь?— Черт возьми!— Черт возьми! Да, или черт возьми! Нет?— Черт возьми! Да!— Извиняетесь самым настоящим образом?— Самым настоящим, — отвечал Луи де Виллье, решив, несмотря на свое нетерпение, довести до конца эту комедию.— А!— Могу вас уверить.Поклонник Декарта, видимо, как будто смутился. Такая кротость поставила его в тупик. Наконец, он разразился громким хохотом.Граф молча смотрел на него.— Черт возьми! — торжественно проговорил затем лесной браво. — Вам, милостивый государь, по-видимому, пришла охота потешаться надо мною!— Никоим образом, — отвечал граф.— Уверяю вас, что да.— А я клянусь вам, что нет.— Вы меня оскорбили, клянусь честью! Знаете ли вы, милостивый государь, что сыну моего отца в первый раз в его жизни наносят такое оскорбление?— А, наконец-то, мы договорились!— Милостивый государь, — продолжал браво, гордо выпрямляясь, — знаете ли вы, что меня зовут дон Паламед.— Прекрасное имя!— Бернардо де Бивар и Карпио.— Вы ведете свой род от Сида? — спросил, насмешливо кланяясь, граф.— Идальго с головы до ног!— Я нисколько и не думаю сомневаться в этом, черт возьми!— В настоящее время я состою на службе капитаном.— А в каком полку? Благоволите сказать.— В каком полку?.. А знаете, что я вам скажу? — перебил самого себя незнакомец, покручивая усы, — по-моему, вы слишком любопытны!— Я любопытен?!— Разумеется. Вы уже чуть ли не целый час забрасываете меня самыми нелепыми вопросами.— Я?..— Да, вы!— Позвольте мне, дон Паламед… Надеюсь, вы разрешите мне не повторять все остальные ваши имена, не так ли?— Хорошо! — разрешил тот, — я знаю их наизусть.— Тем лучше. Итак, позвольте мне заметить вам…— Я не нуждаюсь в ваших замечаниях.— Но, сеньор, должны же вы меня выслушать, я до конца выслушал все, что вам было угодно сказать мне!— Вас это забавляло, а на меня это нагонит тоску.— Презренный негодяй! — проговорил граф, делавший неимоверные усилия для того, чтобы сохранить хладнокровие.— Что вы такое говорите?— Я говорю, что все ваши возражения чрезвычайно глупы.— Глупы… в обратном смысле?— Конечно… Знаете, кончим на этом. Я совершенно, впрочем, против моей воли довольно невежливым образом помешал вам заниматься чтением… вы чувствуете себя оскорбленным…— Неужели вас это удивляет? — спросил высокомерно идальго.— Отнюдь нет, хотя не забудьте, что я извинился перед вами. Чего же вы еще можете требовать от порядочного человека, каким я считаю себя?— Клянусь честью, благородный господин, как вы сами величаете себя, — возразил идальго, насмешливо улыбаясь, — я требую, чтобы вы дали мне отчет в ваших словах, в ваших поступках и в ваших жестах.— Прекрасно, пусть будет по-вашему, только кончим, пожалуйста, все это поскорее!— Браво! Умные речи приятно и слушать, — ответил идальго, снимая верхнее платье и шляпу и тщательно складывая все это на траве, причем все это он проделал с поразительной быстротой.— Очень рад! Я хоть на ком-нибудь сорву свою злость, — пробормотал сквозь зубы граф, обнажая шпагу.Но прежде чем начать поединок, граф рукою потер себе лоб, а затем, ковыряя кончиком шпаги землю, к великому изумлению своего благороднейшего противника, сказал:— Одно слово, милостивый государь?— Хорошо! Что вам угодно еще от меня?— Еще, — это будет не совсем вежливо. Я должен, в свою очередь, сказать вам, что я еще ничего не просил у вас.— Отлично, говорите! Но только, пожалуйста, поскорей. «Опустошительница» жаждет.— Что это такое за «опустошительница»?— Моя шпага. Клинок по прямой линии происходит от Тисона, шпаги Сида.— Благодарю, у вашей шпаги отличное имя… ну! Да она подождет.— Только не долго.— Надеюсь. Послушайте! Неужели вы считаете меня таким дураком, что я могу поверить, будто вы видите себя серьезно оскорбленным мною?— Нет! — пробурчал идальго.— Признайтесь лучше, — продолжал граф, презрительно пожимая плечами, — что вы действуете в компании с бандитами, стрелявшими в меня в лесу, и что вы поставлены здесь нарочно затем, чтобы прикончить меня в случае, если они промахнутся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63