Мосье Дюпре рыдал, а его жена и Робер, такие же пьяные, перегнувшись через стол и стукаясь лбами, хохотали до упаду.
Когда официант принес коньяк, мосье Дюпре немного успокоился и заявил: – Сегодня мы за все должны отыграться. Вы со мной согласны?
– Полностью, – ответил Робер, расцеловав друга в обе щеки.
– Взгляни на нее, – сказал мосье Дюпре. – Ведь ей всего сорок лет. Ах, если бы только магазины были еще открыты! Робер, дружище, позволь, я скажу кое-что тебе на ухо.
Робер подставил ухо, но мосье Дюпре говорить был не в силах и только громко расхохотался, вынудив Робера за неимением полотенца воспользоваться салфеткой.
– К черту твои магазины! – вскричал Робер. – Зачем нам магазины, когда есть кафе, бары, bistros, boites {Ресторанчики, кабачки (фр.).}, ночные клубы, кабаре и прочие заведения. На бульвары, друзья!
И, провозгласив этот клич, он вскочил из-за стола и бросился к двери. Чета Дюпре нетвердой походкой последовала за ним. На улице прохожие с улыбкой оглядывались на развеселую троицу. Дорогая серая шляпка мадам сползла ей на нос, она поправила ее пальцем, да так небрежно, что шляпка съехала на затылок. Друзья взялись за руки и запели песню про разбитую кастрюлю.
Они посетили несколько баров, и с каждым разом им становилось все веселее и веселее. Мосье Дюпре и Робер, изображая, как в студенческие годы, карликов, семенили на согнутых ногах, так что их плащи подметали тротуар, а мадам разобрал такой смех, что она была вынуждена на какое-то время свернуть в укромную аллею, разделявшую Рю-Гийом и Авеню-де-Гаскон.
– Мне кажется, – икая, проговорил мосье Дюпре, когда его супруга к ним присоединилась, – мне кажется, нам пора домой.
Роберу эта мысль явно не понравилась-так, во всяком случае, надо было понимать изданный им неприличный звук.
– Mes amis, – сказал он, обнимая друзей за плечи и скорчив смешную и трогательную мину, – mes amis, mes amis, pourquoi pas le bordel? {Друзья мои… друзья мои, друзья мои, почему бы нам не пойти в бордель? (фр.)} – Тут он зашелся глупым смехом, который тут же подхватили супруги Дюпре.
– На дворе ведь как-никак двадцатый век, – захихикал мосье Дюпре. – И потом, должны же мы уважить нашего друга Робера!
– Это было бы в порядке вещей, – согласилась мадам Дюпре. – Будет что вспомнить.
И они, шатаясь, отправились в заведение под вывеской «Trois Jolies Japonaises» {«Три красавицы японки»(фр.)}, персонал которого наверняка носил бы кимоно, если бы внутри не было так душно. Духота и погубила мосье Дюпре. Не успели они сесть за столик на первом этаже, как он, испытав непреодолимое желание остудить разгоряченное лицо, лег головой на стеклянную крышку стола и мгновенно уснул.
Спустя некоторое время чьи-то заботливые руки подняли мосье Дюпре со стула, довели до двери и, возможно, даже слегка подтолкнули, отчего он нетвердой походкой двинулся по улице, перебирая ногами на манер заводной игрушки. Одним словом, домой он кое-как все же добрался.
На следующее утро наш герой пробудился от сна на узком диванчике в столовой, и в ноздри ему сразу же ударил целительный запах мебельного лака. Болел живот, мутило, кружилась голова. Вчерашняя пирушка почти полностью выветрилась из памяти.
«Слава Богу, ей не суждено узнать, в каком я вчера виде вернулся, – подумал мосье Дюпре, бросив виноватый взгляд на закрытую дверь спальни. – Представляю, как бы она расстроилась! Что-что?! Не может быть! Вчера вечером она была со мной?! Какой, однако ж, отравой поят в наши дни. И все же… Нет, это исключается!» «Надо вызвать доктора, – вспомнил он. – И гробовщика. А также нотариуса, тетушек, кузенов, друзей-будь они все прокляты! Ах, моя бедная голова!» С этими словами он кое-как поднялся с дивана, поплелся в коридор и открыл дверь спальни. От того, что мосье Дюпре там увидел (а вернее, не увидел), голова у него и вовсе пошла кругом. Кровать была пуста. Мадам Дюпре исчезла.
Стиснув виски, мосье Дюпре бросился вон из квартиры и с пятого этажа, перескакивая через ступеньки, опрометью понесся вниз к консьержке.
– Мадам! – вскричал он, обращаясь к этому неусыпному стражу. – Моя жена исчезла!
– Вчера вечером я сама видела, как мадам Дюпре в своей серой шляпке вышла из подъезда, – ответила консьержка. – Вскоре после вас.
– Но ведь она умерла!!! – взвыл мосье Дюпре.
– Сомневаюсь, – возразила консьержка. – Не хочу вас расстраивать, мосье, но не забывайте: мадам Дюпре из Анжера. Вы же знаете пословицу.
И, пожав плечами, она удалилась в свою комнатку под лестницей.
– Стало быть, это заговор! – ахнул мосье Дюпре. – Она и этот гнусный тип сговорились между собой. Надо немедленно заявить в полицию.
Он сел на трамвай и поехал в Шатле, но когда трамвай, уже набрав скорость, громыхая, несся по улице, мосье Дюпре, к вящему своему удивлению, увидел вдруг на Рю-де-Клиши-так, по крайней мере, ему показалось – знакомую парочку: обнявшись, мадам Дюпре и Робер, вдрызг пьяные, заворачивали за угол. Мосье Дюпре выскочил на ближайшей остановке, побежал назад, но возлюбленных и след простыл.
Герой наш настолько разволновался, что решил пока что в полицию не обращаться, взял такси и поехал домой перевести дух. К несчастью, машина, на которой он ехал, попала в затор, и тут, в скользнувшем мимо такси, мосье Дюпре совершенно отчетливо увидел свою супругу в объятиях Робера: оба были совершенно неприлично пьяны и решительно ничего вокруг не замечали.
«А меня, значит, как не было!» – в сердцах воскликнул мосье Дюпре, велев шоферу ехать следом.
Следом так следом. Они доехали до Порт-де-Нейи, но тут впереди идущее такси наконец остановилось, и из него вместо мадам Дюпре и Робера вышел пожилой господин с лицом и манерами крупного дипломата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147